Но где же большие лодки? Анарен не решился обращаться с праздными вопросами к скорбящим и отправился искать лодочную станцию.
- Большую ло-одку? - мастер поскреб пальцем в затылке. Волосы у него были черные, как у галки - типичный найл. - Да их вроде уже лет триста, как не делают. Вы бы еще ингскую боевую ладью купить попытались, господин хороший.
Ходят тут со всякими глупостями, туристы чертовы, сказал его взгляд.
- Мне в сущности... - для коллекции? Для работы? - Я тут по семейным делам. Извините, не вовремя, конечно.
- Да, у нас на маленькие-то заказов столько, что не продохнуть. Клятая Полночь. А большие погребальные лодки вы в Химере поищите, при капище Нальфран. Там здоровый музей всякой старины. Если, конечно, открыт, в такое-то время.
Анарен поблагодарил лодочника и пошел восвояси, провожаемый подозрительным взглядом. Подумать только, досужему альду погребальная ладья понадобилась.
В который раз он позавидовал Врану, для которого не было проблемой путешествовать куда угодно. Может быть, стоило потратить эти семь сотен лет не на бессмысленные сожаления и копания в собственных грехах, а на изучение магии, или, скажем, на путешествия. Хотя путешествует он в последнее время и так больше, чем хотелось бы.
Надо вернуться в Полночь и расспросить альмов, нет ли Сэнни среди мертвых. Но как туда попасть? Разве что на погребальной ладье. И пожелают ли альмы ответить. Киаран с ними общался, а сам Анарен - никогда. Незачем было.
Мелькнула шальная мысль - а вдруг альмы знают, что от него хочет Холодный Господин. И ответят. Он выполнит и перестанет скитаться из века в век, как неприкаянный кусок прошлого, никому ненужный и неинтересный. Мертвый принц, потухшая звезда. Нежеланный родственник.
Анарен вспомнил, что фоларийский мальчишка просил его купить билеты на поезд, как плату за поиски. Интересно, что он забыл на главном капище Нальфран? Придется еще некоторое время ехать вместе. И как он собирается свою девку хвостатую в поезд протащить?
Принц чувствовал опустошающую усталость от своих скитаний. Погода тоже не радовала. Сентябрь в северных областях Дара был золотым, алым, коричным, медовым, все еще зеленым и ярко-голубым. Здесь уже полуоблетевшие жухлые кроны с темными линиями ветвей уныло торчали на фоне серого, набрякшего сыростью неба. Обшарпанные, еще и полночью подранные, дома, заклеенные окна, грязища и разъедающая ноздри вонь с морского побережья - осенние ветры приносили охапки водорослей, дохлой рыбы и моллюсков.
Если бы мог, слег бы с гриппом на пару недель, тоскливо подумал Анарен и побрел на вокзал, применять полуночные способности. Без них билетов сейчас не достать ни за какие деньги.
Ньет ждал его, как и договорились, под часами на маленьком местном вокзале. Рядом переминалась с ноги на ногу встрепанная фоларица, куталась в брезентовую куртку - с хмурого неба накрапывал дождь.
- Я же говорил, что мы изменчивые, - ответил Ньет на невысказанный вопрос. - Сажал ее на пол, а сам с чем-нибудь вкусным на подоконник забирался и дразнился, вот ноги и отросли меньше, чем за полдня. А... билеты ты купил?
- Купил, и даже на троих, - ответил Энери. - Крики радости можно не издавать и вообще мы едем в разных купе.
- Вот и хорошо, что в разных, - обрадовался Ньет. - Давай их сюда. Между нами больше долгов и обязательств нет. Пошли, Белка.
- Как ты ее зовешь?
- Да как угодно, лишь бы о море не напоминало, иначе хвост опять отрастет. Она уже и слова немного понимает, и говорит даже. Среди людей наверное быстро обвыкнется.
Фоларица посмотрела на Энери таким великолепно пустым взглядом, что он усомнился в том, что небесное создание вообще понимает, где находится. Хотя стояла она на новообретенных ногах довольно твердо, уцепившисьза руку фоларийского мальчишки. Парочка хоть куда - растрепанные, кое-как одетые, оба смотрят с опаской и подозрением. Хоть бы спасибо за билеты сказали...
- Хлеб, - потешно растягивая гласные, произнесла фоларица. - Селеоодка. Ты пло-хой.
Анарен душераздирающе вздохнул, сунул мальчишке нечестным путем добытые билеты и пошел искать свое купе.
* * *
Гваль напряженно всматривался в дорогу, сетка трещин змеилась по стеклу, сильно ухудшая обзор. Острое лезвие у горла прелести путешествию не прибавляло.
- Быстрее.
Голос негромкий, мужской. Низкий, хотя и очень молодой.
Гваль напрягся в ожидании нового болезненного рывка ремня, молча вывернул руль, ударил по тормозам. Машину в который раз за сегодня рвануло в сторону, занесло, непрошеного попутчика отбросило, нож тоже, Гваль выхватил из кобуры пистолет и дважды выстрелил через спинку сиденья, не целясь. За спиной вскрикнули, потом застонали. Стало тихо. Гваль машинально прижал ладонью щекотную струйку, ползущую из длинной ссадины на шее. Включил свет, обернулся.