— Я владелец одной из этих, — сказал он наконец, указывая на маленькую гравюру Матисса с изображением лежащей в ожидании одалиски — над мягким диваном рядом с фотографией Мэна Рэя[12] и рисунком Эгона Шиле.[13]
Кики сама вручила нам вино, взяв бокалы у девушки-официантки.
— Вижу, вы подружились, — сказала она.
— Айвен как раз говорил о вашем Матиссе, — ответил я.
— А, эта безделушка над диваном? Матисс меня не интересует — слишком миловидный, — просто люди говорят, что я похожа на девушку с картинки. — Она скопировала выражение одалиски, но даже когда оно исчезло, отпечаток его сохранился на овальном лице Кики с маленьким по-французски вздернутым носиком и губами, словно готовыми вот-вот взлететь. Только ироничные морщинки, вечно игравшие в уголках ее глаз, выдавали время, прошедшее от Матисса до ее дней.
— Идем со мной в спальню, — сказала она мне. — Кое-кто хочет видеть тебя. — Она снова взяла меня за руку, позволив Айвену перетечь в кружок Саймона. — Спальня не заслуживает внимания, просто людям нужно где-то уединяться, если они не хотят, чтобы их отловил Саймон и эта старая деловая кошелка, которую он с собой таскает.
— Тебе не нравится Саймон? А я думал, от него все без ума.
— На званых обедах он незаменим. — Она остановила нас в коридоре. — Кстати говоря, откуда все-таки взялась эта Мишель?
— Она моя…
— У меня тоже есть муж. Это еще ни о чем не говорит.
— Не говорит?..
— Муж — всего лишь удобство, как уборная в доме. Когда я была маленькой, у нас в доме уборной не было. Я жила у черта на куличках, и у меня не было ничего. Теперь я живу в центре вселенной со всевозможной свитой и у меня все есть. Например, хорошее столовое серебро.
— Но гербы…
Она пожала плечами:
— По части ублюдка все верно. Впрочем, дело не в этом. Мы говорим о тебе. Мишель обеспечивает тебе хорошую прессу?
— Нет. Считает, что это конфликт интересов.
— Но ты ее, конечно же, не любишь, никакой такой банальщины. — Она улыбнулась мне. — Я тоже была подружкой. Тебе нужна любовница.
— То есть ты предлагаешь… — Я посмотрел, как она движется.
Она завела меня в спальню. Я увидел женщину примерно моего возраста, привлекательную настолько, что любая настоящая красавица потерялась бы в сравнении с нею; она рассматривала картины на стенах — одну из лучших коллекций французской порнографии XIX века, разбавленную самыми жуткими гравюрами «Ужасов войны» Гойи.
— Это Лара. Управляет хеджевым фондом. Ее знают все успешные инвесторы, но она не часто выбирается в люди.
— Я училась с Кики в колледже, — сказала Лара.
— А Джонатон, разумеется, художник. — Кики сжала руку Лары и, высвободившись из моей хватки, сбежала встречать новых гостей, чтобы никто не подумал, будто апартаменты и вечер принадлежат Саймону.
— Вы одни? — спросил я.
— У меня раньше был бойфренд.
— Я имею в виду сейчас. В этой комнате.
— Вы же здесь.
— А минуту назад?
— Когда я ждала?
— Ждали чего?
— Ждала того, что сейчас?
— Сейчас? Зачем?
— Потому что Кики сказала, вы… — Саймон похлопал ее по плечу. Она резко обернулась. И неожиданно обрела равновесие. — Привет, — сказала она. — Вы знакомы с Джонатоном? Он художник.
— А я его дилер. Саймон Харпер Стикли, — сказал он, пожимая ей руку.
— Лара Кримп, — ответила она. — Управляю хеджевым фондом. Мы с Джонатоном беседуем. И если вы…
— Нас ждут в гостиной. Кстати, вы знакомы с Мишель? Вам очень стоит познакомиться. Идите вперед. Мы с Джонатоном догоним.
— Но Джонатон…
— Джонатон художник. Пожалуйста, идите первой. — И, поскольку в словах его не было никакой логики, она подчинилась. Когда она ушла, Саймон улыбнулся мне: — Не стоит так вести себя на людях, Джонатон. — Он прислонился к балдахину кровати Кики. — Я не говорю, что надо придерживаться моногамии или еще в какие крайности впадать, но мои возможности продавать твои произведения, не говоря уже о моих возможностях продавать работы других клиентов, зависят от твоих хороших отношений с Мишель. Тебе не обязательно считаться с ее мнением, но мои клиенты с ним считаются.
12
Мэн Рэй (Эммануэль Радницкий, 1890–1976) — американский фотохудожник-сюрреалист, известен своими портретами, снимками моды, фотограммами или, как он называл их, реяграммами — отпечатками предметов на светочувствительной поверхности.
13
Эгон Шиле (1890–1918) — австрийский художник-экспрессионист, друг и ученик Густава Климта, концентрировал свое внимание на психологических проблемах и сексуальной одержимости, темах эротики и смерти.