— И престижа.
— И престижа. И все же, Саймон, ей еще даже нет двадцати одного. Сейчас она выглядит намного приличнее, чем раньше, но это твоя заслуга, не ее. Развлекайся с ней. Пользуйся ситуацией. Но не забывай, что ты взрослый ответственный человек. — Она взяла его за руки. — Почему у тебя на пальце бечевка?
Бечевка? Неужели он уже забыл? Забыл, что ночью в постели Анастасия тоже обручилась с ним?
— Понятия не имею, как она там оказалась, — ответил он.
Жанель принялась развязывать узел.
— Не надо, — сказал он.
— Ты не можешь разгуливать с веревками на пальцах.
— Только на одном.
— Это ты ее привязал?
— Анастасия.
— На этот палец? Вот нахалка.
— Я первым завязал ей точно такую же.
— Омерзительно. — Она отпустила его руки. — На черта ты это сделал?
— У меня больше ничего не было.
— Впрочем, зачем я спрашиваю? Если это такое сексуальное извращение…
— Извращение?
— Я вообще сомневаюсь, что она моется.
— Когда я говорю, что у меня больше ничего не было, Жанель, я имею в виду, что у меня не было обручального кольца.
— Зачем тебе обручальное кольцо? Фредди еще не видел книгу.
— Потому что мы обручились, Жанель. Мы с Анастасией обручились. Ночью я попросил ее выйти за меня. Она сказала «да». Теперь ты счастлива?
— Счастлива? Оттого, что мой партнер не в состоянии выгодно вести наши дела из-за какого-то ебанутого несовершеннолетнего бесенка? Ты обещал мне, Саймон, что не свяжешь себя, пока дело не выгорит.
— Ты меня не слушаешь. Я люблю ее.
— А как же я?
Он пожал плечами:
— Не ты на ней женишься.
— Ты хоть читал рукопись?
— Она отдала ее мне — вот что важно. Эта книга, возможно, ее единственное настоящее достижение, и она доверилась мне.
— И она ничего не знает о контракте?
— Нет, — ответил он. Возложил руку на кипу бумаги. — Она сделала это только ради меня.
— Но ты солгал, — сказала Жанель.
— Ей?
— Мне. Ты сказал, что не знаешь, откуда у тебя веревка на пальце.
— Я же ответил. Анастасия…
— Сначала ты сказал…
— Анастасия — это моя личная жизнь. Привыкай. — Он сунул руки в карманы. Вышел, оставив ей рукопись для отправки в Нью-Йорк.
Был уже почти полдень. Анастасия проснулась — голая, с обрывком бечевки на пальце. Лежа в постели, протянула руку к свету. Она изучала кольцо, ослепленная его блеском. Коснулась узелка губами. Укусила. Держится.
Узел, завязанный Саймоном, был больше любого бриллианта, что она видела, — разве что в кино. Работа мальчишки, который вырос, помогая в скобяной лавке. Перед кем бы покрасоваться? Лучше быть скромной. Пусть люди сами заметят. Она с Саймоном Харпером Стикли до конца жизни. К чему теперь хвастаться?
Но ей было нечем себя занять. Рукопись отдана, Саймон не вернется до темноты. Принять ванну? Надеть новую юбку из шотландки? Пойти за покупками для свадьбы? Она перевернулась. Она наслаждалась простынями, тяжестью одеяла. Но сон ушел. Осталось только время.
Телефон стоял на прикроватном столике Саймона — аппарат под старину в эбонитовом корпусе, такой тяжелый, что Анастасия подняла его только обеими руками. Придвинула к себе, собираясь позвонить родителям. Они ничего не знали. Они бы так гордились, что у нее есть Саймон. Отец оценил бы открытые платья, которые купил ей жених, а матери бы понравилось, что она теперь с ответственным молодым человеком, у которого имеются общественные амбиции и финансовое состояние, который сможет позаботиться о ее бессмысленной дочери.
Нет, так не пойдет. Что может быть убийственнее, чем узнать, что мать одобряет ее новую жизнь? Ее мать была домохозяйкой. А отец? Геолог-нефтяник. Даже окажись он дома, он ничего не сможет увидеть. Он, как и мать, будет слеп к тому, чем обладает дочь, обладая Саймоном. Ей проще объяснить ему все поцелуем в щеку, чем с помощью всей телекоммуникационной инфраструктуры. А мать все равно никогда не слушала.
Анастасия помнила не так уж много номеров. Она позвонила в галерею. Секретарша ответила, что Саймон ушел обедать. Она набрала первые цифры рабочего номера Мишель, потом остальные. Автоответчик. Оставьте свое имя, номер телефона и время, когда вы позвонили, и… Она повесила трубку и позвонила Мишель домой. Дозвонилась.
Мишель?
Это Джонатон.
Ты.
Мишель ушла на работу.
Саймон тоже.
Но ты пишешь.
Я уже закончила.
Решила отдохнуть перед новой книгой?