— …солнечный свет.
— Нет, туф. Наверху туф.
— Посмотри, — сказала Анастасия, открывая глаза. — Посмотри на небо.
— Анастасия, небо ты можешь увидеть где угодно. Археологическая ценность Пантеона — это его купол.
— Это была церковь, да?
— Храм всех богов. Но даже римский Сенат часто собирался в храмах, и для императора, который был частью божественного миропорядка…
— Нет, католическая церковь, да? После Адриана.
— Тут некоторое время были даже колокольни. — Это сказал не Саймон. Какой-то прохожий, американец на пенсии. Старые и одинокие, даже в парах, они иногда встревали. Опошляли медовый месяц, во всем остальном похожий на сказку.
— По башне в каждом углу, — перебил Саймон, дабы принизить этого специалиста-конкурента.
— На самом деле — только две, — заметил мужчина с уважением, которое может позволить себе человек, располагающий большим количеством фактов. — Если хотите, я покажу, где они были.
— Нет, спасибо, — сказал Саймон.
— Да, пожалуйста, — сказала Анастасия.
— Они совсем как мы, — сказала жена американца, возникая у него из-за поясницы. Она была вдвое ниже его и втрое тоньше, сплошные кости и морщины, будто надела вторую кожу.
— Нам нужно быть… в другом месте. — Саймон взял Стэси за руку. — Идем, Анастасия.
Она повернулась, чтобы поблагодарить старика. Он уставился на нее:
— Анастасия Лоуренс?
— Вы хотите сказать, мы знакомы?
— Пожалуй, нет.
— Тогда вы, наверное, знаете…
— …что вы скрываетесь. Не могу вас винить. Я бы точно так и поступил. Мы никому не скажем, правда, Мидж?
— Ни словечка, — согласилась она.
— Нам действительно нужно идти, — сказал Саймон.
— Скрываемся? — переспросила Анастасия.
— Вы не против, если мы сфотографируемся? Встань в кадр, Мидж. — Он подтолкнул Мидж. Саймон дернул Анастасию. Сработала вспышка. Когда глаза Стэси вновь начали различать свет, они с Саймоном уже были снаружи, в первом попавшемся такси.
Водитель спросил Саймона, куда им надо ехать. Он спросил по-итальянски.
— Я никуда не хочу, — сказала Анастасия мужу по-английски. — Я хочу знать, как эта милая пара…
— Катакомбы, — бросил он и добавил: — Pronto![27] — чтобы сойти за местного. Повернулся к жене: — Ты теперь автор, издаешься. Иногда люди будут тебя узнавать. Им может быть что-нибудь от тебя надо.
— Мы скрываемся?
— У нас медовый месяц.
— Вот и я так думала.
— В Риме скрыться невозможно.
— Все равно, мне кажется, странно, что эта пара…
— Не у всех стабильная психика.
— По-моему, они милые.
— Иногда внешность обманчива.
— Может, зря я опубликовала «Как пали сильные». Это могло остаться только между нами. Писателей же и так хватает.
— Это между нами. Посвящение.
— Саймону, что угодно, — процитировала она слова, на которые опирались все ее авторские притязания. — Думаю, я имела в виду Саймону, всё.
— Это будет посвящение для твоего нового романа.
— А если мне нечего сказать, Саймон? — Она положила голову ему на плечо и взяла за руку, когда такси затряслось на Аппиевой дороге.
— У тебя контракт. У тебя читатели.
— По-моему, роман рождается не из этого.
— Откуда же он тогда рождается?
— А откуда рождаются работы, которые ты продаешь в галерее?
— Я не берусь работать с художниками, способными создать только одну вещь. Я не продолжаю с ними отношения, если они не способны на большее.
— А Джонатон?
— Это другое.
— Из-за денег, которые он тебе приносит? Я бы отличалась, если бы принесла тебе больше?
— Ты не понимаешь, сколько стоит жизнь, Анастасия. О тебе всегда кто-то заботился. Сейчас для этого есть я. Но ты должна мне помогать.
— А если я не могу?
— Да что это с тобой сегодня?
— Я не хочу скрываться. Получается, будто я сделала что-то плохое.
— Я просто пытаюсь тебя защитить.
— Значит, я все-таки скрываюсь.
— Нет. Просто надо выждать.
— Абсолютно незнакомые люди знают, как меня зовут.
— Просто они твои поклонники.
Она отодвинулась от мужа. Посмотрела на него:
— Сколько людей уже прочитало «Как пали сильные»?
— Невозможно определить. Одни книги ходят по рукам, другие так и остаются на полках нераскрытыми…