Выбрать главу

Один из актеров, тоже танцовщик, яркий, подвижный — как луч. Что-то говорит, но смотрит поверх голов, в сияющую даль, и сам будто вот-вот готов взлететь.

Звезда.

Хороший выбор, Лара.

— Ваш кофе и газета.

— Благодарю.

Он опустил голову, глядя, как ловкие руки официантки расставляют на сыром мраморе белую чашечку с черным дымящимся напитком, молочник со сливками, блюдце с кубиками сахара. Кладут газету на край стола.

— Благодарю, — еще раз.

Официантка удалилась, но теперь оказалось, что на веранде он не один. Двое мужчин из компании Лары заняли столик подальше от дождевых брызг.

«Рейна Амарела прибывает сегодня в столицу с официальным визитом, посвященным созданию первой дарской промышленной зоны на Южном Берегу. На сегодняшний момент дарский экспорт на южное побережье составляют такие товары, как машины и оборудование, пшеница, железо, сталь, древесина и удобрения. Экспорт Южного Берега, со своей стороны, по большей части состоит из продуктов сельского хозяйства и даров моря».

Допить кофе и убираться. Ловить здесь больше нечего.

* * *

Они зашли на веранду, поднятую от земли наподобие сцены. По кромке настила шли светильники — в точности как в театре.

Рамиро обнаружился в глубине веранды, в компании кружки пива и какого-то мужчины в потертой военной форме. Художник кивнул, с веселым недоумением поднял бровь. Ньет ухмыльнулся еще шире и гордо повел спутницу к свободному столику.

Потом вдруг притормозил.

— Десире, смотри, вон человек сидит, слева, видишь? Тебе, наверное, будет интересно.

— Ну?

— На самом деле он не человек.

— А кто?

Фолари ясно видел темную, расплывающуюся маревом сердцевину — черный кокон, веретено с острым концом, окутанное черным пламенем — там, где у обычных людей бьется сердце, проталкивая по жилам алую кровь.

— Полуночный.

— Да ты что? — прошептала она, вонзив ноготки Ньету в руку. — Откуда знаешь?

— Вижу. Интересно, что он тут делает. Ой-ёоо, это, должно быть, здоровенная тварь! Как бы не наймарэ…

Человек с черным нутром спокойно пил кофе, потом почуял взгляд, но головы не поднял. Поля шляпы скрывали лицо.

— Ты не врешь? — жалобно пискнула девушка.

— Не вру. Такие как я предпочитают не врать. Не хочешь ли познакомиться? Это тот, кого вы звали. Дозвались, похоже.

Десире постояла, кусая и облизывая губы, потом вдохнула поглубже. Шагнула к чужому столику.

— Добрый вечер, прекрасный господин. У вас не занято?

Полуночный поднял голову. Медленно снял солнечные очки, повертел их в пальцах и отложил. Он и губы сжал, не желая отвечать. Только покачал головой. Десире уселась напротив, очаровательно улыбнувшись.

— А вы не слепой, — сказала она, пожирая полуночного глазами. — Мы с приятелем поспорили о ваших черных очках. Я сказала, что вы носите их не потому что слеп, а потому что видите всех насквозь, каждую смертную душу. Правда, я выиграла?

Ньет подошел и встал у Десире за стулом, ожидая от полуночного любого подвоха. Но тот, вроде, был настроен мирно и общения не жаждал. Он мельком глянул на Ньета и дернул углом рта.

— Нет, милая барышня, — голос наймарэ оказался усталым и бесплотным. — Вы ошиблись. Я просто не хотел, чтобы ко мне подходили и заговаривали со мной.

— О, — растерялась девушка. — Извините…

— Ничего, я уже ухожу.

Человек достал из бумажника купюру, подсунул под блюдце и неспешно вышел, обогнув застывшего Ньета. Рядом с пустой чашкой осталась забытая газета и солнечные очки. И зонт-трость, прислоненный к соседнему стулу, тоже остался.

— Вы по крышам сидите, Полночь кличете. А она в кафе кофе пьет, по улицам гуляет. Кто ж его сюда пустил, а? — Ньет посмотрел полуночному вслед. Темная высокая фигура удалялась, размывалась среди дождя и сумерек. — Но это дело дролери. Пусть они беспокоятся.

— Он… не захотел со мною разговаривать! — Десире, казалось, была потрясена.

— И замечательно, что не захотел.

— Красивый… — Она следила за удаляющейся фигурой. — Не очень под шляпой рассмотрела, но у него лицо такое…

— Какое? — фолари насупился.

— Одухотворенное. И… я его где-то видела.

В конце площади показалась медленно едущая машина, серебристая, со знаками «Плазма-Вран» на крыльях.

Полуночный оглянулся, с обманчивой неторопливостью свернул в первый попавшийся проулок и был таков.