Рамиро тяжело вздохнул и нацарапал злосчастный телефон на первом попавшемся куске крафта.
"Айрон" вышел из плотного, как взбитые сливки, слоя облаков, миновал меченые белым вершины Техады, стиснутую горами крепость Занозу, выстроенную на неприступном острове среди реки, и плавно пошел на посадку.
В иллюминаторе виднелись пестрые лоскутья полей и виноградников, рассеянные по одиночке белые дома фермеров, редкие темно-зеленые купы оливковых деревьев и частоплетеная сеть дорог.
Амарела откинула голову на спинку кресла и устало прикрыла глаза. Всю прошлую ночь она почти не спала, в голове шумело, под веки как песку насыпали. Пара бокалов седы, выпитых для бодрости, дела не поправили.
Прекрасная госпожа, сказал наймарэ после недолгого, но горячего спора. Вы же королева, вы знаете, как делаются такие дела. Вы просили у Полуночи помощи. Полночь окажет вам помощь, предоставив армию, и если вы ждали от Полуночи чего-то другого, то я удивлен. Странно предполагать, что один-единственный наймарэ способен защитить целую страну от алчных соседей.
Или вы думали, что как только придет нужда, полуночная армия соберется по вашему кличу в один момент? Появится из ниоткуда, отбросит захватчиков и сгинет в никуда? Вы перечитали сказок, моя прекрасная госпожа.
Полночь сможет вам помочь, только если вы королевским указом введете полуночную армию на свою территорию. Выделите под расположение наших войск город или деревню, или какой-нибудь из своих военных городков или баз.
Но дролери, возразила Амарела, дролери не вводили армию на территорию Дара!
Полночь — это не Сумерки, возразил демон. У нас нет высоких технологий, у нас есть хорошие бойцы. Очень хорошие бойцы. Лавенгу, чтобы с Даром считались, достаточно было привести полторы сотни альфаров. Но это единичный случай. Эль Янтар, например, испокон веку владеет землями в Ферворе, а Лунный император — целой Сагайской империей. Нам же требуется всего лишь место дислокации. Я предполагаю, прекрасная госпожа, что нам не придется ни с кем драться, достаточно просто провести парад в столице или пригласить послов на экскурсию в наши части.
Наймарэ был убийственно логичен. И он был прав — обдумывая этот отчаянный шаг, Амарела видела перед собой Дар, а не Фервор и не Сагай.
И она, наверное, и впрямь перечитала сказок. Классики мировой литературы предлагали совсем другой сюжет.
Она взяла отсрочку в месяц.
Отец не одобрил бы ее действий. Но он умел удержать страну, а под руками Амарелы страна трещит по швам. Рейна готова душу отдать за Марген дель Сур, но души оказалось мало.
Амарела потерла лоб между бровей — там в последний год образовалась морщинка и с каждым днем становилась все глубже.
Южные Уста занимали обе стороны чашевидной бухты Ла Бока, город рассекала пополам река Маржина. С восточной стороны лежали старые кварталы, некоторые насчитывали почти тысячелетнюю историю, многие дома стояли на еще драконидских фундаментах. Там же, рядом с древней драконидской крепостью, перестроенной в бастион, старыми молами и маяком из огромных каменных глыб, высился старый замок Нурранов, в котором долгое время обитало и семейство Ливьяно. Только совсем недавно, лет десять тому назад, рей Вито построил для семьи современный, вызывающе роскошный дворец на западном берегу. Ступенчатые террасы розового и золотистого мрамора, висячие сады, сияющие стекла оранжерей и каскады фонтанов на плоских крышах.
В старом замке устроили музей и по совместительству жилище для второстепенных королевских родственников.
Амарела посмотрела на встрепанного, как птенец галки, оруженосца, мирно дрыхнувшего в кресле у противоположной стенки.
Ох уж эти второстепенные родственники…
Вся политика в Марген дель Сур испокон веков делалась "по знакомству". Вот и мальчишку ей навязали в сопровождающие, потому что он сын какой-то тридцатиюродной тетушки и "мальчика надо пристроить". Всю поездку он таскал под мышкой "Историю Ста Семей", в которую и утыкался в любую свободную минутку. Впрочем, обузой не был — и хорошо.
"Айрон" коснулся шасси посадочной площадки и покатился, притормаживая. Гул двигателей стих, мальчишка вздрогнул и проснулся, завозился в кресле, отстегивая ремень.
— Хавьер, выход в другую сторону, — устало произнесла она.
Аэропорт Кампо Селесте встретил рейну палящими потоками света и выцветшим до слепоты небом. После нежной северной лазури оно казалось белесым, раскаленным. Тени умалились и прятались под крылом самолета и под брюхом здоровенного бронированного лимузина, ожидавшего у трапа.
Амарела вспомнила, как в детстве убегала из-под надзора тетушек и бабушек, проникала зайцем на паром через Маржину и шлялась среди пестрой толпы провожающих и встречающих с ватагой оборванных приятелей. Стырить шоколадку или апельсин с лотка считалось верхом молодецкой удали.
Несколько раз ее привозили домой зареванную и в полицейской машине, мать только вздыхала, а отец хмыкал и честно платил штрафы.
Кровь Ливьяно — не голубиная кровь, говорил он и ухмылялся в усы.
Теперь ее ожидал роскошный лиловый транспорт с гербами Марген дель Сур на дверцах и охрана — трое здоровенных парней в традиционной морской форме.
— А где Каро? — спросила она вместо приветствия.
— Нездоров, — ответил незнакомый ей офицер, открывая дверцу.
Амарела поспешно нырнула в прохладу просторного салона, охрана села по бокам, Хавьер заполз на переднее сиденье со своей книжкой.
— Не читай в дороге, укачает, — пожурил его офицер.
Доберусь до дома, приму ванну и отменю на сегодня все дела. Высплюсь, мечтала рейна. Вот сейчас мы повернем направо, проедем по набережной, погрузимся на паром — и готово.
Машина плавно залегла в поворот.
Налево.
Амарела закусила губу.
Стражи по обе стороны каменно молчали.
— Куда мы едем? — резко спросила она. — Что вы себе позволяете?
Молчание.
Хавьер закрыл книгу и заозирался испуганно.
— Я приказываю дать ответ немедленно.
— Распоряжение адмирала Искьерды, госпожа, — неохотно ответил офицер, не поворачивая головы.
Налево.
Налево — это значит в старый замок.
Музей, прибежище для второстепенных родственников и… тюрьма.
Невенитский монастырь лежал в зеленой чаше долины, как россыпь колотых кубиков сахара.
Сейчас по этому сахару ползли мухи.
Он привстал в стременах, вглядываясь.
Здоровенный в полных латах жеребец под серой попоной без гербов тихонько фыркнул, ударил копытом в землю.
Коричневые, черные фигурки, ватные клочья дыма и треск пороховых зарядов.
Насколько он мог видеть, ворота монастыря были уже выбиты и толпа втекала внутрь. Горели какие-то внутренние постройки.
Опоздал, продрало холодом по спине, и он поднял жеребца в галоп. Длинная с заостренным кончиком шпора с непривычки скребанула по краю накрупника.
Снова опоздал.
Тяжело закованный конь пронесся по истоптанной сотнями ног колее мимо низкой каменной ограды, за которой цвели вишни и метались над кронами напуганные птицы.
Бу-у-у-ум, рявкнула пушка, и от круглой стены монастырского донжона полетело каменное крошево.
Пожар разгорался, и сквозь черную пелену просовывались огненные языки.
Во дворе кричали.
По приказу командора Яго, торопливо сказал он, не раздумывая въехав конем в буро-черную толпу. Копыта высекли искры на мощеной площадке перед уроненным мостом. Среди бурого, серого и черного тут и там мелькали яркие пятна. "Народный гнев, яростный и праведный" умело направлялся.
Чрезвычайно важное и очень срочное дело ордена.
Стилизованный собачий ошейник — железный, на петлях — перехлестывал горловину трехчастного шлема.
Вот приказ, еще сказал он, упирая копье о железный зацеп — серый флажок взметнулся вверх полосой дыма — и нетерпеливо сунул бумагу с печатью под нос сержанту, который предпочел не участвовать в резне внутри монастыря, а смотрел на дорогу, безразлично повернувшись спиной к воротам.
Обзор внутри чертова шлема был не лучше, чем у крысы в крысоловке: узкая полоса.
Мост был опущен, скорее всего, ему не позволят вывезти детей; хорошо, что больше не видно латников, и он все поглядывал на круглый невысокий донжон, который еще держался, и в распахнутые ворота было видно, как ударяют бревном в окованные двери.