С недавних пор я забыл, когда по-настоящему пугался, привык ко многому, но это за гранью человеческого восприятия, нечто потустороннее, неизвестно из какого материала химеры из пекла вывели эту мерзость. Очень странно, что мы встретили это «гнездо» на своём пути, шанс из миллиона. А может, они прогнозируют наш путь? Тогда нам необходимо совершать неадекватные поступки, чтоб сбить их программу.
— Мы оставили их далеко позади! — кричит Семён.
— Не останавливайся! — рычу я.
— Они же немощные старухи!
— Они моложе нас, они младенцы этого мира! — уверенно выкрикиваю я. — Не вздумай оборачиваться!
В подтверждении моим словам совсем близко раздаётся истерическое шипение и шлёпанье босых ног по мокрой траве. Они догоняют!
Решение возникает резко, словно сигнал сверху, вижу спутанные, в острых колючках, кусты тёрна. Если вломиться туда, конечно мы надолго завязнем, но вряд ли они удержат свой глаз в такой путанице иголок. Грубо толкаю Семёна в переплетение колючих ветвей, он даже взвизгивает от неожиданности, но я не даю ему даже опомниться, волоку вглубь зарослей. Шипы в мгновение распарывают кожу, вырывают куски мяса, брызжет кровь, орошая острые иглы. Сзади слышится вопль отчаянья, свершилось, они потеряли свой глаз. На этот раз смело оборачиваюсь, в переплетении ветвей ползают страшные существа, как и мы изодранные. Всхлипывая, шарят между путаницы корней, острые шипы впиваются в пальцы, они раздражённо шипят, но упорны в стремлении найти ужасное око.
Шарю взглядом по сторонам, Семён толкает меня в бок, указывает наверх, забавно, на длинной ветке, зацепившись за крючковатый шип, трепыхается око. Осторожно достаю стрелу, аккуратно цепляю ветку, подтягиваю к себе и крепко обхватываю глаз пальцами. Старухи взвывают, поднимаются на ноги, обращают на нас слепые лица, вытягивают руки, брызгают слюной, начинают приближаться к нам. Я поднимаю око над головой, они зло зашипели, что-то вроде речи вырывается из глоток.
— Ещё один шаг и я раздавлю ваш глаз, — пускаю в безобразные рожи мысль, мне кажется, именно так с ними можно общаться.
Нечто тягучее вползает в мой мозг, едва понимаю значение их мыслей: — Отдай, отдай, отдай, — они тянут руки ко мне, стараются окружить с разных сторон.
— Что ж, — пячусь назад, — просьба ваша будет исполнена, — размахиваюсь и зашвыриваю око далеко вглубь колючих зарослей. Старухи одновременно испускают вопль и ринулись за глазом, моментально забывая о нас.
Выбираемся из колючей ловушки, все в крови, часть шипов намертво засела в теле, причиняя невыносимые страдания.
Бежим трусцой, не слишком торопимся, Пока эти фурии найдут свою часть тела, будем далеко, хотя, что нас ждёт в пути, один бог знает, сильно за нас взялись пришельцы, это не последний сюрприз с их стороны.
Семён бежит, посмеивается, поглаживает скулящего волчонка.
— Что смешного? — удивляюсь я.
— Да так, прохладно на животе.
— Везёт, а меня жар душит, родник бы на дороге встретить. Так, а почему тебе прохладно? — встрепенулся я.
— Волчонок постарался, видно струсил, напрудил так, что скоро по ногам потечёт.
— Описался, что ли? — хохотнул я.
— Маленький ещё, какое потрясение испытал, волчий хвост. Зверёныши сильнее нашего чувствуют опасность, — Семён ласкает дрожащего малыша.
С уважением кошусь на друга, какое терпение, доброта, а с виду настоящий терминатор. Волосы отросли, развиваются по ветру, мышцам тесно под плотной тканью, кажется, чуть сожмёт их и одежда разлетится в клочья, а как легко, словно пушинку несёт чудовищный топор, точно, легендарный Конан Варвар, даже круче! А ведь о Семёне легенды будут слагать!
Лес расходится в стороны, с одного бока — заросшие лесом скалы, с другого — обрывы, посередине тропа как проспект. Сквозь листву выстреливают острые лучи солнца. Стадо оленей взбегает на пригорок, вожак встряхивает величественными рогами, гордо поводит головой, бесстрашно глянул на нас, но от греха подальше повёл стадо прочь, прямо в труднодоступные скалы. Усмехаюсь, вид у нас ещё тот, посмотрел бы в зеркало, сам испугался.
Тропа подозрительно ровная, словно с пути убрали все препятствия, шагай себе, как по проспекту, тут и до беды недалеко. Оглядываюсь, по бокам бурелом из спутанных ветвей, справа обрывы, слева начинаются кручи, лишь вперёд идёт ухоженная дорога. Торможу, вытираю холодный пот, с тревогой озираюсь. Семён смотрит на меня, желая понять, чем вызвана остановка.