Умываемся в роднике, ждём, когда волчонок сделает свои дела, затем Семён суёт его за пазуху, но он сразу с любопытством просунул тяжёлую голову между пуговиц куртки, пытается укусить пролетающих стрекоз.
Мы поднимаемся наверх. Буквально через двести метров выходим на вершину — перед глазами расстилается плато, покрытое изумрудной травой. Кое-где алеют пятна горных пионов, излучают свет прекрасные эдельвейсы. Стадо диких лошадей срывается с места, прогибая траву, несутся по степи. Залюбовался, какие шикарные звери, всех оттенков степи, крепкие, кожа лоснится. Жеребцы задирают друг друга, самки трусят чуть в отдалении, в высокой траве просматриваются жёлтые головки жеребят.
— А это не Караби яйла случайно? — спрашивает Семён.
— Очень похоже на то.
— Значит, скоро будем дома.
— Угу. Если без эксцессов, дня через два, — соглашаюсь я.
— Надо бы к Альме сходить, — вздыхает друг, вспомнил Дмитрия.
— Завернём, — соглашаюсь я. Дело чести сдержать обещание, данное перед смертью, забрать его семью и отвести в Град Растиславль.
Чувства омрачились воспоминаниями о пребывании в плену, о бесчеловечной Полосе препятствия, всплыла наглая рожа Стёпки, вспомнился внимательный взгляд Росомахи — сколько проблем нас ждёт.
Лишь во второй половине дня доходим до края плато, обзор великолепный, видны все окрестности: долины, лес, блестят озёра, просматривается синяя лента речки Альма.
Ловлю себя на мысли, а ведь здорово сократили путь. Если б шли по той тропе, были бы только в начале пути, да и сюрпризов явно не избежали — постоянно убеждаюсь, всё, что не делается, всё к лучшему.
С этой стороны спуск с Караби яйлы легче, нет «живых» камней, под ногами ничего не осыпается. За пару часов спускаемся к подножью плато. Выбираем путь к реке.
Впереди девственные леса, тысячелетние дубы шумят ветвями, в густой траве шныряет множество живности, семья диких свиней, с довольным хрюканьем подрывают корни, выуживая дождевых червей. При нашем приближении, целые стаи птиц взмывают ввысь. Саблезубый тигр в недоумении поднимает лобастую голову, угрожающе клокочет горлом, но сталкивается с взглядом Семёна, раздражённо кашляет, гасит злой огонь в глазах, пятясь, исчезает в густых зарослях — правильно решил, лучше поискать дичь попроще.
Семён идёт мощно, как медведь арктодус, словно невзначай, закинув на плечо чудовищный топор. Волчонок с гордостью посматривает на зверей с высоты роста своего обожаемого человека.
Путь к реке неблизкий, но сравнительно лёгкий. Вскоре стали попадаться следы хозяйственной деятельности людей. На лужайках сушится трава, грудами лежат заготовленные ветви под дрова, пустующий загон. Видно при Дмитрии здесь жили бычки, а сейчас изгородь сломана, хлев сожжён. Как он и говорил, видим скошенное как седло, гору, затем блеснула поверхность реки, вдоль берега утоптанная тропа.
Удвоили осторожность, думается мне, Стёпка с командой, не оставит этих людей в покое, в любой момент может нагрянуть, да и Марина с лёгкостью пустит стрелу, другую, вполне естественно, нервы у неё, ой как, напряжены. Накаркал, раздаётся характерный звук стрелы, падаем на землю, в стволе ближайшего дерева вязнет дрожащая стрела.
— Вот так ты гостей встречаешь! — кричу я.
Вторая стрела пронзает штанину. Откатываемся к воде, прячемся за борозды речных намывов.
— Не балуй, Марина! Хоть спросила, кто, откуда! — силюсь её рассмотреть в мешанине из листьев.
Тишина. Томительно тянется время, тело затекает от неудобного положения.
— Или это не Марина, а Александр и Евгений? — выкрикиваю я.
— Кто вы такие? Откуда знаете наши имена? — прозвенел встревоженный женский голос.
— Мы от Дмитрия! — грустно выкрикиваю я.
— Где он? — голос явственно дрогнул.
— Нам встать можно? Или разговаривать с тобой лёжа?
— Оружие бросайте и вставайте!
Семён демонстративно откидывает топор, я отшвыриваю лук, снимаю меч с пояса, так же бросаю.
— Отойдите в сторону!
Нехотя отходим, пытаясь рассмотреть незнакомку.
— Дальше!
— Может, нам вообще уйти, — буркнул Семён.
— Стойте, где стоите, — смягчилась женщина. Листва расступается, она осторожно выходит, невольно залюбовался — высокая, безупречная фигура с правильными формами, жёсткий взгляд на прелестном лице, на плечах накидка из зелёных веточек — неплохая маскировка.
— Что с ним? — спрашивает она, держа нас на прицеле.
— Ты лук опусти, мы перед тобой безоружны, — с укором говорю я, лихорадочно пытаясь найти какие-то слова, чтоб её не сильно ранить.