— Права как всегда, — кисло улыбаюсь, оглядываюсь по сторонам. — Малыш! — зову Светочку. Девочка подскакивает, утыкается мне в колени. Наконец на неё обратили внимание.
— Где ты мишек видела? — стараюсь говорить без напряжения, но непроизвольно впиваюсь взглядом в розовое детское личико.
Тёща и мать заулыбались. И решили вновь поддержать игру, наверно мало им: — Да, деточка, а Маша была, кашку с ними ела?
Светочка корчит рожицу и показывает язык.
— Света! — грозит Яна, — веди себя прилично.
— Не трогайте её! — излишне резко рявкаю я. Ребёнок вновь прильнул ко мне.
— Дядя Никита, а ты мне веришь? — смотрит в мои глаза ангелочек.
— Верю.
— Вот здорово! — смеётся девочка. Лица взрослых вновь просветляются, видя такую детскую непосредственность. Лада присаживается рядом: — Вы, пожалуйста, быстрее решайте со своими медведями, очень кушать хочется, шашлыки стынут, — и смачно чмокает меня в щёку.
— Хорошо, — таю я, — садитесь, мы сейчас подойдём.
— Рассказывай, малыш, — нетерпеливо спрашиваю Светочку.
Девочка надувается от гордости, ей нравится, что её серьёзно воспринимают:- Значит так, дядя Никита, после того как я сходила в кустики, решила погулять и побежала по тропинке вверх. А там, большое поле, а за ним лес. А когда мы приехали на машинках, его не было, вырос, наверное, — делает она гениальное предположение. — Так вот, очень далеко, большая скала. А под ней, я думала, хомячки травку щиплют, а присмотрелась, мишки: мама и два таких хорошеньких мишутки. Я хотела побежать к ним, поиграть, но решила, мама заругает, вот и прибежала, а мне никто не поверил, — Светочка вновь надувает губки, в глазах блеснули слезинки. — А ты мне веришь? — пытливо заглядывает мне в глаза.
— Хотелось бы не верить, но ты, малыш, уверен, действительно видела медведей и очень правильно сделала, что не побежала к ним. Они дикие и могли тебя съесть.
— Брр, — зябко передёргивает острыми плечами девочка, — не хочу, что бы меня ели.
— И я не хочу, — серьёзно говорю я, — прошу, если увидишь диких зверей, бегом ко мне или к папе. Поняла? Да, дядя Никита, — радостно визжит Светочка и мчится рассказывать, что ей поверили.
Подхожу к Егору: — Не составишь компанию, пойдём, поглядим, что там?
— Папа и я с вами, — повис на моей руке Ярик.
— Никита, дружище, после поляны хоть на край света. Женщины нас не поймут.
— Может ты прав, — соглашаюсь я. В голове мысли всё ещё не улеглись, может, всё это мне мерещится.
Пью сухое вино, по привычке макаю шашлык в кетчуп, закусываю свежим зелёным лучком, но почти не чувствую вкуса, мне не просто страшно — жутко. В отличие от всех, знаю, домой мы не вернёмся, нет его просто, ничего нет, ни городов… ничего. Проклятые энергетические нити! Вспоминаю я старика со свалки.
— Никита, с тобой всё в порядке? — в глазах жены колышется тревога. Она всегда меня понимает.
— Со мной всё хорошо и с нами будет всё хорошо. Только кое-что произошло, нам нужно держаться друг друга. Тогда всё будет как надо, — в моей улыбке грусть и растерянность.
— Что случилось, Никита? — нешуточная тревога блестит в глазах Ладушки.
— Мы будем жить с нуля.
— Как это? — шепчет она.
— Очень скоро всё поймёшь.
— Не пугай меня.
— К сожалению, это факт. Но во мне зреет ощущение, все будет хорошо и даже очень, но… не сразу.
— Мне ничего неясно.
— Скоро всем будет непонятно.
— Скажи, наконец, что произошло?
— Подожди немного, скоро сама всё увидишь и поймёшь.
— Но, что именно? — шепчет в ухо.
— О чём мы секретничаем? — подмигивает Надежда.
— Да, так, «… о чём-то близком и родном…», — декламирую строку из какого-то стихотворения.
— Понятно, — ничего не поняла Надюха, пожала плечами, хихикнула.
Внезапно слышится плач. По пляжу бредёт мальчик лет шести и горько плачет. Чувствуя, что произошло, нечто недоброе, поднимаюсь.
— Ты куда? — настораживается жена.
— Мальчик, видишь?
— С родителями поссорился, — неуверенно говорит Лада, — хотя не похоже, так безысходно не плачут. У него действительно настоящее горе.
— Я такого же мнения.
— Вы куда? — спрашивают из-за стола.
Мальчик бредёт по пляжу, но не одному отдыхающему не интересно, что произошло. С одной компании, правда, предложил конфету. Полное равнодушие, жутко становится за людей.
Наша Светочка быстрее всех оказалась у мальчика:
— Кто тебя обидел? — голосочек дрожит от участия. Мальчик останавливается, перестаёт рыдать, но слёзы продолжают катиться с опухшего лица. К чести наших семей, через секунду все столпились около ребёнка. Моя мать присаживается на корточки: — Что случилось, мой золотой?