Да, он так сказал. Потому что тогда этот идиот, не спросив ни о чём, решил дождаться, когда в наличии появятся нужные реагенты. Но тест-полоски закончились раньше!
– Я что, должен разжёвывать каждую мелочь?!
– Вы повышаете го-оло-ос, – пропел кто-то негромко.
Давид крутанулся и уставился на крепкую женщину в строгом синем костюме. Он сам считался высоким даже по мужским меркам, но Карина Брасс, руководитель лаборатории и его прямая начальница, была с ним почти одного роста, что для женщины уже считалось экстраординарным. Сейчас она смотрела осуждающе, хотя и не без ухмылки.
– Я сделал интонационное ударение, незначительно увеличив громкость речи в логически кульминационный момент. Не более.
– У меня стопка жалоб на ваши интонационные ударения, Давид.
– Прекрасно, – он изобразил вежливую улыбку, – тогда у вас всегда будет, чем растопить камин. Фантэ! Составьте себе инструкцию, как закупать расходные материалы, и предоставьте на согласование через двадцать минут.
Он отправился в свой рабочий кабинет, отделённый от остального пространства лаборатории звуконепроницаемыми стеклянными стенами. Однако прежде, чем успел спрятаться ото всех, Давид услышал, как Фантэ негромко обратился к Карине:
– Разве это правильно, что я сам пишу себе должностные инструкции? Разве это не должен делать руководитель?
Если бы Давид мог, он хлопнул бы дверью, но в его кабинете была только бестолковая автоматическая, отъезжающая с тихим «вушшш».
Он сел за письменный стол, достал из небольшой тумбочки спрей и тряпку и протёр гладкую стеклянную поверхность. После ссоры с уборщицей, не способной запомнить, как стояли вещи до того, как она взяла их в руки, он был вынужден сам следить за чистотой. Впрочем, Давид понимал, что скоро придётся заключать мирный договор с этой упрямой женщиной: стажёры мыли пол в его кабинете с очень кислыми лицами. Ещё немного – и могли опять нажаловаться Карине.
Сложив руки домиком, Давид задумался. Он уже потратил на размышления об исчезновении Лотти весь вчерашний вечер и всё сегодняшнее утро, мысленно перебрал сотню версий: от шрамов, которых она стеснялась, до татуировки со свастикой, о которой внезапно вспомнила. Однако всё это казалось недостаточно убедительным.
Давид достал из своего чемоданчика «туфельку Золушки» – сумочку, которую оставила Лотти в номере, – и извлёк из неё медаль-ключ. Он принялся задумчиво вертеть предмет, обводя пальцем гладкие медно-золотистые грани, повторяя силуэт, похожий на черепаху.
Вскоре он заметил движение у двери: одна из сотрудниц лаборатории хотела войти. Давид махнул ей, дверь тихо отъехала в сторону.
– Я хотела уточнить по поводу отпуска… – начала она, убирая вьющуюся каштановую прядь за ухо.
– Что тут обсуждать, Марта? График составлен в начале года, все даты известны, – отрезал Давид, прекрасно понимая: раз она решила что-то уточнить, появилось какое-то «но».
– Я знаю, доктор Сезар, но у меня изменились обстоятельства. И я хотела узнать, возможно ли перенести мой отпуск на неделю раньше?
Ему не нужно было заглядывать в таблицу, чтоб быть уверенным: сделать это не получится. Марта тоже это понимала: она нервно сжимала пальцы, закусывала губу, а взглядом, видимо, искала в кабинете хоть какой-то аргумент, способный повлиять на её судьбу. Она замерла, заметив золотистый предмет в его руках.
– Зачем вам ключ из жилого корпуса? – спросила она. – Вы же не живёте в «Нейме».
Давид перестал дышать. Марта неловко кашлянула и торопливо пояснила:
– Простите, это меня, разумеется, не касается, просто я удивилась. Я была уверена, что вы не живёте здесь, поэтому показалось странным, что у вас ключ от комнаты жилого корпуса…
Онемевшими пальцами он спрятал металлическую пластинку во внутренний карман пиджака. Сердце билось в горле, но лицо осталось бесстрастным.
– Я его нашёл. Спасибо, Марта.
– О! – она чуть расслабилась, услышав логичное объяснение необычной, на её взгляд, ситуации. – Если нашли, можно отдать администратору. Я после работы пойду в жилой корпус, давайте передам.
Давид глубоко вздохнул, понимая, что ярость, поднявшаяся в душе, относилась вовсе не к Марте, однако направить злость оказалось больше не на кого.
– Не стоит утруждать себя, я сам справлюсь, – то, как он процедил эти слова, должно было дать ей сигнал к бегству.
Она совершенно необдуманно осталась, заметив:
– Но я всё равно пойду туда. Зачем вам терять время? Я передам.
Он раздражённо сжал челюсти, затем, взглянув на протянутую руку, поднял бровь и сухо уточнил:
– Что вы намерены делать в жилом корпусе?