Летом 1795 года в бухте Киберон англичане высадили армию дворян — эмигрантов. 30 июня стоявший во главе этих войск граф Жозеф Пюизе, который именовал себя «генерал — лейтенантом армий короля, главнокомандующим католической королевской армии в Бретани», издал обращение к французскому населению.
Он объявлял, что его армия «прибыла с мирными намерениями». Граф пытался играть на противоречиях в политике термидорианцев, пришедших к власти после свержения якобинской диктатуры в июле 1794 года. Жозеф Пюизе обвинял парижское правительство в том, что оно, декларируя свою «умеренность», не вступает в соглашение с роялистами, именовал руководителей всех течений, принимавших участие в революции, преступниками, отцеубийцами. Почему не освобожден из заключения сын казненного короля, не восстановлена свобода отправления католического культа?
Используя нападки термидорианцев на якобинцев, «Обращение» вопрошало, почему же новые правители Франции пожинают плоды преступления прежних. «Мы тоже стремимся к миру», — говорилось далее в декларации, — но стоит ли вступать в соглашение с людьми, которые не могут его гарантировать, поскольку после недолгого пребывания у власти они уступают ее очередной фракции? В устах революционеров слова о справедливости являются лишь «политическим шарлатанством», предлогом для пролития крови. «Божественная справедливость» уже покарала большинство этих преступников, скоро настанет очередь остальных.
В «Обращении» содержался призыв к республиканским войскам: «Генералы, офицеры и солдаты, не желающие оставаться орудием угнетения, отказывайтесь быть палачами ваших братьев».
Республиканским солдатам рекомендовалось переходить на сторону роялистов, чтобы «вернуть Франции ее старинное благоденствие» и стать «спасителями нашей родины»[19]. Все «Обращение» сочетало типичные лозунги монархической реакции с использованием фразеологического словаря революции, твердило об освобождении от власти тиранов.
На деле эмигранты не могли скрыть своего презрения и в отношении своих верных союзников — вандейцев. И даже эти заклятые враги республики быстро стали смотреть с открытым недоброжелательством на своих бывших сеньоров [20]. Через месяц, 21 июля 1795 года, роялистская авантюра закончилась полным крахом. Отряды эмигрантов были разгромлены республиканскими войсками под командованием генерала Гоша. Часть роялистов бежала на английских кораблях, остальные были взяты в плен вместе с запасами английского вооружения на армию в 40 тысяч человек [21]. Были обнаружены также прихваченные с собой эмигрантами фальшивые деньги более чем на 10 миллиардов ливров — недурной прообраз той «свободы», которой роялисты собирались облагодетельствовать Францию.
В годы Республики идея восстановления «старинной конституции» и старинных вольностей, получивших божественную санкцию и выражающих интересы исторического развития и совершенствования страны, стала любимой темой роялистской пропаганды. Разумеется, это вполне сочеталось с проповедью божественного права монарха, ограничиваемого лишь законами природы человека и религией. Монарх объявлялся воплощением воли народа, направленной на его спасение даже вопреки ему самому. Нередко сама идея народного суверенитета именно таким образом обращалась против революции и республики. Роялисты использовали в своей пропаганде также идею естественных прав человека, идею общественного договора, великие идеалы Просвещения, фальсифицированные и увязанные с восхвалением монархии, роли знати как «посредника» между королем и народом, традиционализма, религии как предпосылки политики, как гарантии справедливости и общественного порядка. Все это связывалось также с повторением теорий, изображавших государство в виде сложного организма, который может быть лишь разрушен революционными взрывами и потрясениями [22].
Около полумиллиона человек, павших в вандейских войнах[23], — такова цена, которую пришлось заплатить французскому народу за бешеную контрреволюционную агитацию дворянства и духовенства против Республики, не считая жертв других роялистских мятежей.
Это была далеко не единственная попытка в те годы обратить против революции религиозное рвение наиболее отсталых слоев крестьянства. Примеру Вандеи старались подражать в ряде районов Бельгии, в некоторых швейцарских кантонах.
В 1799 году кардинал Руффо навербовал на юге Италии из крестьян «армию веры», которую натравил на неаполитанских республиканцев, этих друзей «безбожников — французов», казнивших своего короля и изгнавших теперь его родственника — короля Неаполя Фердинанда. Для обмана солдат кардинал временно отменил некоторые налог и феодальные повинности. Когда французские войска, занявшие Неаполь, должны были отступить, «армия веры» учинила кровавую расправу над всеми противниками королевского абсолютизма. «Судили мужчин, женщин, стариков и безусых юношей, — писал один современник. — Самые уважаемые и справедливые люди карались смертью за то, что они оскорбили изображение короля, удившего рыбу и ловившего птиц (это было любимое занятие Фердинанда)… До 4000 людей, почитаемых за свою ученость и добродетели, были лишены таким образом жизни. Зато король щедро наградил палачей. Руффо получил земли и 10 тысяч дукатов пожизненной ренты».
22
P. H. Веik, The French Revolution, Seen from the Right. Social Theories in Motion, 1789–1799. Philadelphia, 1956, p. 107 a. o.