Гроза продолжается несколько часов, то затихает, то наращивает свою мощь. Молнии, огненными столбами бьют в опасной близости, яростно шипят, трещат, разбрасывают искры и распространяют вокруг себя неповторимый запах, какой-то освежающий, резкий и грозный.
Семён забивается в угол пещерки в тоске и в страхе. У Аскольда, напротив, глаза горят в восхищении, на щеках выступил лёгкий румянец. Что касается меня, всё это будоражит кровь, адреналин заставляет учащённо стучать сердце, но эта непогода ... мне нравится, я наслаждаюсь ею. Странно, правда?
Но вот, ветер стихает. Ливень превращается просто в дождь, молнии ушли за горизонт, гром мурлычет далеко за лесом. Я выбираюсь из камней, подставляю
испачканное в глине тело под прохладные струи дождя. Аскольд, присоединяется ко мне, а под камнями всё ещё дрожит Семён, не решаясь выбраться из сырого убежища.
Небо очищается от серости и черноты, чистое солнце улыбнулось с небес, и заливает округу тёплыми лучами. Тройная, нет, четверная, или даже пятерная радуга проявляется над морем и заполняет сердца восторгом и надеждой. На этот раз и угрюмый Семён, кряхтя, подходит к нам и, глядя на радугу, вдруг как ребёнок, улыбается широко и открыто.
Море ещё в клочьях пены, а самой поверхности не видно и этот контраст ярко синего неба с великолепной радугой и все ещё разъярённой поверхностью приводит в изумление. Как прекрасен этот мир!
Обычно невозмутимый, хорошо скрывающий эмоции Аскольд млеет от восторга, дышит полной грудью, впитывает свежий слегка солёный воздух. Семён и я, также наслаждаемся первобытной чистотой ещё не загаженного людьми мира.
Не торопясь идём вдоль обрыва в сторону лагеря. Что там произошло? Как люди пережили удар стихии? Я пытаюсь сострадать, но где-то внутри меня говорит, всё в порядке. Мнём и рассекаем собой густую траву, одежда прилипает к телу, холодит, но солнце уже крепко печёт, и от одежды струится пар. Высоко в небе застыли несколько грифов, выискивая добычу. Каждый может унести в своих когтях человека, но я их не боюсь. Пусть они боятся нас!
Аскольд подвязал к поясу убитую им змею, может шкуру снимет, а вероятнее - съёст, но скорее всего - то и другое.
Семён косится на неё, вздрагивая от отвращения, Аскольд улавливает его взгляд, вздёргивает бородку к верху: - Жирная, на углях запечь, язык проглотишь. Первый кусок тебе, мой друг.
Семён едва справляется с тошнотой, кидает на Аскольда осуждающий взгляд, тот истолковал по-своему и вновь гвоздит: - Уговорил, два куска дам.
- Пошёл ты! - не справился с раздражением Семён.
- Хорошо, всю отдам, - потешается Аскольд.
Я не слишком брезгливый, поэтому меня не заводит их диалог. Где-то слышал, что запеченные в углях змеи, действительно вкусные, я бы попробовал.
Семён, пыхтя, обгоняет нас, демонстративно уходит далеко вперёд, но над степью проносится странный тяжёлый звук и вслед за ним, резкий рёв, далеко, у самого леса пасётся стадо доисторических слонов. Семён резко сбавляет шаг, в нерешительности останавливается.
- Они далеко, - успокаивающе произносит Аскольд.
- А мне по барабану, - неучтиво изрекает Семён, ему не понравилось, что увидели его испуг.
- А-а, тогда конечно, - усмехается Аскольд. - Но в той стороне, какой-то хищник охотится ... да не на нас, на зайцев, это лисица, - увидев как изменился в лице Семён, со смехом добавляет он.
- С чего решил, что это лисица? - я замечаю, как в отдалении колыхнулась трава, и мелькнул длинный рыжий хвост, затем массивный бок с полосами. - Сдаётся мне, тот хищник не на зайцев охотится, - я коснулся пистолета, но передумываю и поднимаю копьё, от него толку сейчас больше, чем от пуль девятого калибра, даже при наличии бронебойных пуль.
Аскольд нерешительно кивает: - Я обознался, то не она, - и тоже поднимает своё копьё.
- Что происходит? - Семён чуть не роняет дубину.
- Быстро отходим к обрыву! - командую я.
- Там пропасть! - едва не взвизгнул Семён.
Зверь услышал наши голоса и замер, но я догадываюсь, что он достаточно близко, чтобы в несколько прыжков настигнуть нас, я ощущаю его взгляд и от него становиться нехорошо.
- Этот кто? - пискнул Семён, его дубина всё же падает на землю.
- Старый знакомый, - не оборачиваясь, произношу я.
- Тигр? - неуверенно спрашивает Аскольд, его лицо бледнеет, бородка заостряется, но копьё держит цепко, а во взгляде нет и следа от страха, лишь тяжёлое ожидание.
Семён глубоко вдыхает воздух, ладонью сбивает с лица пот, решительно поднимает дубину: - Князь, уходи, я его задержу, - неожиданно говорит он, ввергая меня в изумление своей проснувшейся смелостью.
Аскольд с одобрением глянул на Семёна и соглашается с ним: - Никита, отходи, ты нужен народу.
- А вы козлы! - выругался я. - Ага, разбежался, вас сейчас будут жрать, а я спрячусь в скалах, как трусливый пингвин!
- Причём тут пингвин? - удивляется Аскольд.
- "Робкий пингвин рад бы спрятать
Тело жирное в утесах,
Но, увы, ему неведом
Сложный навык приземленья
А гагаты, дуры, рады!
Наблюдают и хохочут ...", - цитируя эти строки, решительно шагнул вперёд, до судорог сжимая копьё, и в эту секунду раздаётся угрожающее рычание, переходящее в злобное клокотание, волосы на голове приподнялись дыбом и я в панике думаю, что сейчас поседею ... как стыдно, но вспыхивает злость и ум проясняется.
Аскольд хватает меня за руку, я отмахиваюсь, с гневом говорю: - Не отводи в сторону копьё, сейчас прыгнет! Обопри его тупым концом в землю, пусть сам на него насаживается, это единственный шанс!
Зверь понял, что обнаружен, но его обескураживает наше поведение, мы не несёмся прочь, а о чём-то спорим, угрожающе взмахивая какими-то палками, это его настораживает, и он вновь рычит, стараясь нас напугать и разогнать в стороны, чтобы легче выбрать жертву. Но я этого не допускаю: - Не вздумайте поворачиваться спиной, тигр моментально атакует, и смотрите ему в глаза ... копьё держи!
- Но это не простой тигр, а саблезубый! - в отчаянье стиснул свою дубину Семён.
- Да мне наплевать! - взрываюсь я. Как мне уже надоели эти первобытные хищники, устал бояться и вздрагивать от каждого шороха. На меня словно накатывается безумие, я начал поливать тигра таким отборным матом, что Семён оцепенел от неожиданности и даже вечно невозмутимый Аскольд краснеет.
Хищник заходится в кашле, в разные стороны разлетаются стебли, тигр, не скрываясь, приподнимается и я ахнул, увидев, какого он размера. Это не тот зверь, с кем мы столкнулись в лесу, настоящий махайрод, весом не менее, пол тонны, такого и из гранатомёта не сразу повалишь. Он открывает пасть, его клыки как сабли, сверкнули на солнце, тяжёлое рычание вводит в ступор, но я не свожу взгляда с его жёлтых глаз, что-то внутри говорит, если я чуть замешкаюсь, даже на сантиметр отведу копьё, произойдёт прыжок зверя.
Вероятно, есть бог, внезапно слышится утробное рычание и словно холм встаёт на дыбы - это медведица с медвежатами случайно забрела в охотничьи угодья саблезубого тигра ... ему не повезло, она его в два раза больше.
Махайрод со злобой разворачивается, прижимается на передние лапы, пятится, он не конкурент этому мега хищнику.
- Теперь можно отходить, - нервно шепнул я друзьям, - только спиной не поворачивайтесь.
Отходим медленно, хотя есть невероятное желание, не разбирая дороги, пустится бегом и хоть в пропасть, так страшны эти звери. Аскольд пытается сдвинуть меня назад, а самому быть лицом к лицу хищникам, но я сверкнул глазами и он слушается, в смущении заходит за мою спину, бородка его взмокла и с её кончиков капает пот, Семён тоже тормозит, у него не слушаются ноги.
- Кажется, пронесло, - выдыхаю я.