Наблюдаю, как невероятно медленно, в оскале, открывается пасть, как поднимается, во взмахе, тяжёлая лапа со страшными когтями. Вот она движется к лицу, но я легко ухожу в сторону, натягиваю лук. В изнеможении скрипит толстое дерево, ещё чуть-чуть и лопнет тисовый лук, я жалею его и отпускаю стрелу, взглядом провожаю полёт. Стрела легко пронзает глаз чудовища и, медленно вгрызается в глазницу, с хрустом раздвигает сочленение из косточек и решительно входит в мозг - миллиметр в сторону и зверь лишился б только глаза, а я жизни, но это тот, единственный случай из миллиона, когда неслыханно везёт дилетанту, словно кто-то направил мою руку.
Как в замедленных съёмках медведь вздымается на дыбы. В это мгновенье выпускаю ещё одну стрелу, она впивается в грудь, затем выпускаю другую, наверное - с десяток. Все они застревают в арктодусе как в подушечке для иголок, но лишь самая первая была смертельной. Медведь заваливается на спину, взгляд единственного глаза становится беспомощным, он впервые столкнулся с такой болью. Гигант падает на землю, груда камней взметнулась в разные стороны, в последних конвульсиях он раскрошил лежащие рядом осколки каменных глыб и затихает умиротворённый во внезапной смерти и дух его воспарил в медвежью страну ... если такая есть.
Мир блекнет, принимает прежние очертания, вновь слышу шум водопада и своё дыхание. С удивлением смотрю на поверженного гиганта, не могу поверить и оценить случившееся.
В смущении прихожу в лагерь, мне крайне неудобно за то, что оборвал надежды товарищей на схватку со зверем, все их приготовления оказались напрасными. Я их прекрасно понимаю, как тяжело осознавать мужчинам, что цель, к которой они тщательно готовились, завершилась несколько иным образом.
В лагере тихо, на дереве посапывают охотники, князь Аскольд закончил выделку шкуры, развесил сушиться. Семён с Игорьком затеяли весёлую игру, мальчуган изображает из себя ужасного волка, а великовозрастный увалень - толстую свинью - получается весело, невольно улыбаюсь. Подходит Аскольд, внимательно смотрит на меня, от его взгляда не ускользает то, что стрел в моём колчане почти не осталось.
- Хорошо поохотился? - осторожно начинает он.
Краснею, в великом смущении опускаю глаза: - Так, прогулялся ... случайно оказался у пещер - там древний город, случайно столкнулся с медведем и случайно убил его, - говорю я чистую правду.
У Аскольда поехали в сторону глаза: - Что вы, простите ... случайно сделали?
- Того ... медведя завалил, - я заикаюсь и краснею.
- Медведя завалил?!
- Он лежит у ворот, а внутри горы, водопад.
Князь садится на землю: - И на хрен мы столько людей гнали, пошёл бы сам.
- Да говорю же, случайно! - раскаяние едва не вызывает слёзы.
- Никита, ты чудовище, - серьёзно изрекает Аскольд, - как хорошо, что ты мой друг.
Он смеётся, но в глазах жёсткость, бородка по-боевому топорщится в разные стороны.
Семён слышит, о чём мы говорим, мигом оказывается рядом.
- Не шутка? - спрашивает он и улыбается как ясно солнышко. - Здорово, теперь можно и по домам!
Аскольд с недоумением смотрит на Семёна: - Ты, кажется, не понял, он в одиночку убил зверя больше тонны весом, это нонсенс! - и оборачивается ко мне: - Каким образом тебе удалось, ведь это не реально!
- Почему же, ты сам мне объяснил куда стрелять, - мне и лестно и непривычно от такого внимания всегда невозмутимого Аскольда.
- Неужели запомнил? - он задумчиво пригладил бородку. - Но, одно дело знать куда стрелять, а на практике этого не бывает, при такой массе зверя, отклонение в миллиметр, одно и тоже, что ты промазал. Ты куда стрелял?
- В глаз.
- Место уязвимое, но здесь нужна исключительная точность, - Аскольд смотрит на меня как на сверхъестественное существо, я даже ёжусь под его взглядом, типичный аспид, какое правильное прозвище.
- Шкуру надо снять, - я выдыхаю из себя воздух и внезапно вспоминаю зверя во всей красе, его рёв и слюнявую пасть, мне становится дурно, и едва удерживаюсь на ногах.
- Это дело, - соглашается князь, поднимает голову: - Подъём, бездельники! - гаркнул он.
Охотники молниеносно оказываются на земле. Аскольд прошёлся мимо них, в глазах лукавство: - Бревно снять, приманку в мешок, идём снимать шкуру.
- Чью? - удивлённо спрашивает один из молодых охотников.
- Можно и твою, но лучше с арктодуса.
- Сначала убить его надо, - настороженно произносит Палёный, а Арсений Николаевич напрягается, метнул взгляд на меня, затем с вопросом смотрит на Аскольда.
- Он ... ты правильно определил, - усмехается князь.
- Это невозможно, - охотник опускает взгляд.
- Великий князь Никита, действительно убил медведя ... порвал как тузик грелку, - Аскольд искренне веселится, его забавляет потрясение людей, - а точнее, попал прямо в глаз и пробил мозг.
- Невероятно, - пробормотал Арсений Николаевич, а Палёный перекрестился, охотники с суеверным ужасом смотрят на меня, а я сплёвываю, чтобы разрядить обстановку.
- Медведь мёртв, он лежит у пещер, снимем шкуру, осмотрим город, и миссия на этот раз закончена.
- Город?
- Развалины, - уточняю я.
С трепетом входим в город. Мои спутники не менее меня ощущают восторг от былого могущества империи колоссов, он и сейчас производит невероятное впечатление, сложно даже представить мир людей живших здесь. Огромные сооружения непостижимым образом вписываются в окружающий ландшафт с непонятной лёгкостью и гармоничность. Исполинские блоки, давно разрушенных зданий, стоят на земле твёрдо, основательно, словно появились здесь с тех времён, когда образовалась Земля, буйная растительность, как зелёное пламя, облизывает тёмные камни.
Стервятники срываются со своих мест, освобождая уставшие ветки, стайка певчих птиц оккупировала деревья в розовых цветах и теперь заводят нежные трели.
- Здесь будет наш город, - уверено говорю я.
- Да, место достойное, - соглашается Аскольд.
Мы подходим к воротам Титанов. Арктодус лежит за колонной, огромный как всё здесь - бывший хозяин развалин, но нарушил закон, напал на людей и мёртв, комок подкатывается к горлу. Почему, мне жаль его? Может он просто жертва в чьей-то игре, игре богов?
Князь Аскольд в оцепенении стоит у поверженного гиганта, я никогда не видел его таким. Он поворачивается ко мне, лицо бледное: - Истинно! Ты Великий князь, жизнь за тебя отдам, Никита Васильевич.
Обнимаю его: - Прежде всего, ты мой друг, не хотелось, чтобы ты проливал за меня кровь, но поверь, в случае необходимости и я не пожалею её ради друзей.
Люди окружают зверя, в глазах почтение - нельзя иначе относиться к таким существам.
Семён стоит в стороне, удерживает рвущегося в бой Игоря. Мальчик скалит зубы и рычит почти по-взрослому, никакого уважения к поверженному гиганту.
Охотники удивлённо разговаривают друг с другом, искоса бросают взгляды в сторону моей персоны, для них загадка, как мне удалось одолеть зверя, да я и сам потрясён и до сих пор не верю, что людоед мёртв, а я причина его смерти.
Ворота Титанов словно приглашают войти в величественный зал пещеры, может, она рукотворна, но сейчас обросла сталактитами и сталагмитами. Со стен свисают сказочной красоты каменные сосульки, покрытые лунным молоком разных оттенков цвета, от белого как снег, до оранжевых, почти красных. Сталагмиты покоятся в самых необычных местах пещеры. Исходя некоторой доли воображения, напоминают сказочных троллей и причудливых зверей. Пол пещеры ровный как бильярдный стол, чистый и влажный. Свет от ворот проникает далеко в пещеру и поэтому в глубине виден силуэт прекрасного водопада в снопе серебристых искр. Вода низвергается вниз мерным рокотом, попадает в круглый бассейн, и вытекает из него, образуя подземную реку, бурлящим потоком, уносясь вглубь, теряясь в угольной темноте.