— Что совершенно неудивительно. — Дамиан слушал Захарова и тихо ликовал: портрет тройки, наехавшей на Геннадия Дудкина, вполне совпадал с тем, что был ему уже хорошо известен. А также с тем описанием, которое Филонов получил от господина гурмана.
— Итак, они с Дудкина потребовали деньги…
— И он, заметь, сразу отдал.
— Сразу?
— У него была с собой такая сумма. Как раз две тысячи долларов.
— И что же?
— Так деньги у него не взяли!
— Да ну?
— Они тут же передумали и сказали, что двух тысяч баксов мало, а надо пять. Ну а пяти тысяч долларов не было с собой даже у Дудкина.
— Откуда вы все это знаете? Неужели он написал заявление в милицию?
— Нет. Дудкин, конечно, не образец законопослушности, но… Понимаешь, Дамиан, он пожаловался по-свойски своему человеку в правоохранительных органах.
— А тот его свой человек — к тому же еще и ваш?
— Угадали, Дамиан. В общем, Геннадий Дудкин испуган до смерти. Он боится и ищет защиты.
— Так боится?
— Дудкин — человек опытный, и парни из серого «мерса» очень сильно ему не понравились. Ему даже показалось, что, если бы их не спугнули, еще неизвестно, как бы тогда дело закончилось.
— Что значит «спугнули»?
— Кто-то из знакомых узнал его, когда он разговаривал с парнями из побитого серого «Мерседеса», и остановился.
— Иван Петрович, — понизил голос Дамиан, — а ведь это шанс! И надо использовать его.
— Использовать?
— Мы должны наконец выйти на эту «боевую тройку». Поэтому надо уговорить Дудкина отвезти им деньги. Ведь ему назначили встречу?
— Назначили. Дудкин попросил отсрочки, мол, ему нужно время, чтобы собрать требуемую сумму. И парни сказали, что позвонят.
— Вот и отлично! Давайте, Иван Петрович, действуйте! Ведь у вас хватка настоящего бультерьера. Пусть Дудкин согласится на встречу… Пусть поедет на нее…
— Объяснись же, Дамиан…
— Я почти уверен, что эти самые ребята и похитили дочь Сковородина и самого твоего хозяина, — открыл карты Филонов.
— Ладно, — согласился после некоторой паузы Захаров. — Знаю, ты зря болтать не будешь. Попробуем. Я займусь этим серым «Мерседесом»… «Боевая тройка», говоришь? Посмотрим, какая она боевая…
— А кто он вообще такой, этот Геннадий Дудкин? — поинтересовался напоследок у своего собеседника Филонов. — Что-то знакомое имя…
— Ведущий телепередачи «Перед законом все равны».
— Юмористическая передача?
— Нет, очень серьезная. Ее цель — вселять в граждан оптимизм.
— А-а…
— Между прочим, потерпевший Дудкин — телевизионный ведущий, Стэплтон…
— Верно, босс. Передача «Перед законом все равны».
— А Топоркова…
— Телепрогноз!
— Вот-вот. Наша певица Даша тоже то и дело по экрану скачет.
— И ведь Сковородин — в своем роде телевизионная знаменитость. Так ведь, босс? Не сходит с экрана ни на день.
— А мы, хотя и знаем, что эпизоды преступлений связаны, по-прежнему не знаем, какая связь между жертвами.
— Публичные люди! Выдумаете…
— А ведь, пожалуй, это их всех и объединяет!
— Род занятий?
— Вот именно.
— Пожалуй. Все они в каком-то смысле звезды телеэкрана, босс.
— Нет, право же, надо мне почаще смотреть телевизор.
— Конечно, босс, это непростительный снобизм — игнорировать «ящик». Рискуете в один прекрасный день оказаться не в курсе.
— Вы правы, Стэплтон. Современный детектив не имеет права удаляться в башню из слоновой кости, замыкаться.
— Точно, босс! Надо быть с массами и в гуще жизни, а это и значит смотреть телевизор.
— Кстати, Арина, надо бы узнать — может, в «ящике» еще кто-то пропал?
— Выясним… — вздохнула Снежинская.
— Кстати, вы занимаетесь еще сковородинской бухгалтерией?
— Конечно.
— И что же?
— Много интересного, босс. Но, в общем, ничего такого, что имело бы отношение к нашему делу. Кроме клипа Даши. Подозрительный толстяк-спонсор в нашем случае действительно оказался ни при чем.
— Значит, совсем ничего? Аудит почти завершен — и никакой зацепки по бухгалтерской линии, которая могла бы нам помочь?
— Только одно…
— Да?
— Есть там одна странная история с фондом для бездомных…
— Странная?
— То есть история-то сама по себе вполне заурядная: увод денег. Но… Впрочем, пока рано делать выводы. Я должна еще поработать…
— Так работайте, Стэплтон, в чем же дело?! И желательно работайте порасторопнее.
— Вы несправедливы, босс. На мне же еще инокиня висит…