Элоиза побывала замужем. Она занималась любовью с мужчинами – возможно, даже с доктором, в каком-нибудь скромном домике в рыбачьей деревне. Эта мысль разожгла воображение мисс Темпл: она представила небритое лицо Свенсона, целующего бледную кожу над грудями Элоизы, ее платье задрано наверх и бедра оголены, его согнутые колени напряжены. Мисс Темпл горько и громко всхлипнула. Во сне желание было гротескным. Но сон был фантазией, а грубая правда заключалась в том, что сейчас представило ей воображение: нежные объятия Элоизы и доктора, ее большие и глубокие карие глаза тонут в его голубых. Селеста еще раз всхлипнула и вытерла нос. Тем, что делало желание поистине невыносимым, была любовь.
Она повернулась на звук. Доктор Свенсон стоял в дверях.
– Я слышал, как вы встали. С вами все в порядке?
Она кивнула.
– Вы, наверное, замерзли?
– Мне приснился сон. – Мисс Темпл шумно вздохнула, не сумев сдержать эмоций. – Об Элоизе. Мертвой.
Свенсон вздохнул и сел в кресло рядом с ней, волосы упали ему на глаза.
– В моих снах она жива. Это небольшое утешение, потому что я просыпаюсь, и на меня обрушивается горе. Все же моя память хранит Элоизу Дуджонг в этом мире – ее улыбку, запах, заботу. Это я сохранил.
– Вы любили ее? – Селеста сидела спиной к печке и подобрала юбки, чтобы платье не обгорело.
– Возможно. Думать об этом мучительно. Она не любила меня, увы.
Мисс Темпл покачала головой.
– Но… она сказала мне…
– Селеста, прошу вас. Элоиза ясно высказалась о своих чувствах.
Собеседница ничего не ответила. Толстые каменные стены укутали их тишиной как плащом.
– Вы были с Чанем? – спросил доктор. – До конца?
Мисс Темпл кивнула.
– Той ночью творился хаос. Я почти ничего не помню после той нелепой дуэли.
– Что вы! – сказала мисс Темпл. – Она была благородная.
– Я слышал, как вы звали на помощь, и подумал: что-то случилось с Чанем. А сегодня узнал – это была графиня. Я и предположить не мог, что она убила Элоизу.
Свенсон изменился, как будто голубизну его глаз застлал какой-то фильтр. Она снова задумалась о его ране – насколько грубым был шрам, насколько длинным, представляла, как лезвие сабли разрезало сосок доктора.
Селеста снова тихо всхлипнула. Свенсон приподнялся с кресла, но она отрицательно покачала головой и робко улыбнулась. Доктор озабоченно смотрел на нее.
– Я был почти изолирован от мира, – тихо сказал он. – Лучше, если вы расскажете мне то, что знаете.
Девушка начала рассказывать о том, что произошло, начиная с гибели Элоизы на просеке в лесу и заканчивая их приходом на Албермап Кресент: Пфафф, исчезновение Роппа и Джексона, красные конверты, картины графа, пластинка из стекла. Она ничего не говорила о своих собственных страданиях, о книгах, кипевших в ее сознании, о сводившем с ума вожделении и ничего не сказала о Чане. Однако пока она говорила, то поняла, что ее внимание приковано к лицу доктора, к экономным движениям его рук, когда он курил, даже к появившейся в его голосе хрипотце. Селеста задумалась о возрасте собеседника – лет на десять взрослей, не более. Из-за своих немецких манер он казался старше, ровесником Чаня, но если присмотреться к лицу…
Мисс Темпл прервала размышления и вернулась к реальности. Свенсон подошел ближе к печке и растирал ладони.
– Я все же замерз.
– В самом деле, холодно, – ответила мисс Темпл, тоже протягивая руки к огню. – Зима – это такой гость, который никогда не уходит, а всегда прячется за пивным бочонком на кухне.
Свенсон усмехнулся и покачал головой.
– Сохранить чувство юмора, Селеста, после всего, что вы испытали!
– Я уверена в том, что у меня совсем нет чувства юмора. Откровенно высказываться – это не остроумие.
– Дорогая, именно это и есть остроумие.
Мисс Темпл покраснела. Когда стало понятно, что она не собирается отвечать, доктор встал на колени и подбросил угля в печь.
– Мистер Каншер не пришел. Возможно, прячется, или преследует кого-то, или его поймали – в таком случае нам нельзя здесь оставаться.
– Как нам узнать, что именно произошло? Если мы уйдем, то как найдем его?
– Он сам нас найдет, не бойтесь…
– Мне не нравится мистер Каншер.
– На таких людей нам приходится полагаться. Сколько времени вам понадобилось, чтобы поверить Чаню?
– Нисколько. Я увидела его в поезде и сразу поняла, что ему можно доверять.
Свенсон отметил ее уверенность, затем пожал плечами.
– Харшморт слишком опасен, пока мы не узнаем больше. Наша борьба превратилась в шахматную партию. Мы не можем напасть на короля или ферзя, но мы можем фехтовать с пешками и надеяться пройти в ферзи. Ваш мистер Пфафф…