– Я вела себя глупо, – тихо сказала она. – Мне жаль.
Чань не знал, что она имеет в виду: свою ли попытку выбежать на причал несколько минут назад или поцелуй в лесу в Парчфелдте. Он еще ни разу не слышал, как мисс Темпл за что-либо извинялась.
– Что сделано, то сделано. – Он подал руку Свенсону и помог ему встать.
Там, где девушка могла пройти, слегка наклонившись, мужчинам приходилось низко сгибаться. Чань раздраженно спросил:
– Вы знаете, куда мы выйдем?
– Нет. Вы бы предпочли вернуться назад?
Мистер Фелпс чихнул. Свенсон порылся в карманах, нашел и зажег спичку. Огонек осветил только небольшой участок темных и покрытых какими-то химическими осадками стен тоннеля. Он воспользовался возможностью, чтобы зажечь сигарету, и заговорил, раскуривая ее:
– Главные ворота будут охранять, нам через них не прорваться. – Огонек спички добрался до пальцев, он бросил ее, и она погасла, не долетев до земли.
– Я бы хотел обзавестись парой ботинок, – сказал Чань.
– А мне бы хотелось осмотреть ваш позвоночник, – ответил доктор.
– Пока за нами охотятся в темноте, я предлагаю это отложить.
– Возможно, нам снова удастся отыскать того, седовласого, – сказал Фелпс.
– Его зовут Фойзон.
– Штука в том, что, мне кажется, я его уже видел раньше.
– Почему вы не сказали об этом? – потребовал ответа Чань.
– Я не был уверен, и мы убегали!
– Где вы его видели? – спросил Свенсон.
– В Харшморте, довольно давно. Он ничего не говорил, но, если долго служить могущественным людям, как я герцогу Сталмерскому, поневоле начинаешь обращать внимание на подручных других влиятельных людей.
– Он был человеком Роберта Вандаариффа? – спросил Свенсон.
– Но ведь в том теле теперь другой, – сказала мисс Темпл. – Роберт мертв.
– Знает ли об этом мистер Фойзон?
– Почему это должно нас заботить? – спросила Селеста, продолжая продвигаться вперед. – Он негодяй. Я думаю, вам следовало его убить… Чувствуете? Воздух стал теплее… здесь есть другой проход?
Доктор зажег вторую спичку. Чань отвернулся от света и заметил в бетонном потолке крышку люка с отверстиями.
– Наконец-то!
Он продел пальцы в отверстия и снял крышку, а потом подтянулся, исчез в темноте и босыми ногами ощутил холодный камень. Спичка доктора погасла, пришлось зажечь еще одну. Чань протянул руку мисс Темпл.
– Вот так Персефона убежала из подземного мира…
Услышав это, она надула губки, но ухватилась за протянутую руку. Чань поднял девушку, а потом помог подняться Фелпсу. Из люка появились голова и плечи доктора, в поднятой руке он держал зажженную спичку. Мисс Темпл громко рассмеялась.
– Ах, я дуреха! Вот, возьмите! – Она вытащила из сумочки огрызок свечи и дала его зажечь Свенсону. – Я совсем забыла о нем!
– О господи, – угрюмо пробормотал Фелпс.
Чань разделял его чувства, но был рад тому, что теперь можно рассмотреть, где они находятся: квадратная комната с полом, вымощенным каменными плитами. На полу у каждой из стен разбросана солома, а к бетонным стенам были прикручены на одинаковом расстоянии друг от друга длинные прямоугольники – это чем-то напоминало художественный салон.
Доктор Свенсон принюхался.
– Уксус. Похоже, комнату дезинфицировали.
Мисс Темпл взяла у него свечку и подошла поближе к стене.
– Взгляните на солому, – сказала Селеста. – Она вся выпала из мешковины…
На обрывках мешковины были грубо намалеваны лица, а в соломе попадались клочки одежды.
– Соломенные чучела, – сказал Чань. – Использовались как мишени.
Подойдя ближе, он увидел, что прямоугольники изготовлены из разных материалов: кованой стали, литой стали, меди, дуба, тика, клена, укрепленного стальными гвоздями, – очевидно, они служили, чтобы оценивать мощность взрыва. В этой комнате подрывали прототипы взрывных устройств, и газы отводились в туннель, что позволяло тестировать воздействие взрывов на разные материалы: дерево, броню, ткань и даже (он представил окорока, развешанные на крючьях) плоть, причем хватало всего одного взрыва.
– Берегите ноги, – сказал доктор Свенсон, присоединившись к ним.
– Селеста, поднесите свечу поближе к соломе.
Она опустилась на колени, и Чань заметил блеск рядом с ее сапожком. Девушка осторожно убрала солому, и обнаружился осколок синего стекла. Подняв свет выше, она осветила висевший на стене прямоугольник. Дубовые доски были утыканы осколками стекла, как пробковая пластина, в которой хранят иголки и булавки. А выше они увидели оставшийся целым стеклянный синий диск с заостренными зазубренными краями. Он был величиной с венецианский флорин. Чань накрыл пальцы шелковым рукавом своей рубашки и вытащил диск.