Энергия пороха собрана, сконцентрирована на «острие» мгновения, отсюда ее мощное действие.
Не торопитесь отвечать «нет». Вы сейчас увидите, что углем иногда все-таки стрелять можно. Больше того: именно углем, и только углем, стреляли все армии, все охотники мира на протяжении шести веков — до конца XIX столетия.
Конечно, если вы просто заложите в винтовку или в пушку куски угля, то никакого выстрела не получится. Надо, чтобы уголь мог там гореть и притом очень быстро.
Но что требуется для быстрого горения?
Кислород, как можно больше кислорода.
Чтобы сильнее и жарче горел огонь в горне, кузнец мехами поддувает в него побольше воздуха и, значит, содержащийся в нем кислород.
Уплотненным кислородом пользуется сварщик металлов. Вот он надвинул темное защитное стекло на глаза и открыл вентили у двух баллонов с газами. Раздается шипение. Сварщик направляет струю газа из горелки на не остывший еще, чуть не докрасна раскаленный металл в месте сварки. Громкий хлопок — и из горелки вырывается острое, как клинок, жгучее жало пламени. Это газ ацетилен горит в струе чистейшего кислорода, сдавленного в баллоне до 150 атмосфер. Получается сильное и горячее пламя, оно режет твердую сталь, как хлеб.
Но нельзя ли еще больше уплотнить кислород?
Превратим его в жидкость — тогда он будет в 800 раз плотнее, чем газообразный чистый кислород, и в 4000 раз плотнее, чем разбавленный кислород, который содержится в воздухе.
Четыре тысячи раз! В таком плотном кислороде топливо, если его измельчить, будет сгорать молниеносно, с быстротой взрыва.
Ничего, что жидкий кислород очень холоден, холоднее льда в самый сильный сибирский мороз. Стоит только подвести ток в электрический запал, и трубка, наполненная измолотым углем и морозной кислородной жидкостью, рванет так, что не устоит никакой камень.
Я видел на стройке, как рвали гранитные скалы. Грохот взрывов сотрясал небо и землю, из скважины, куда закладывались патроны, вырывался огонь и раздробленные камни взлетали на воздух. Все это делал уголь — обыкновенный уголь, жадно соединяясь с холоднейшим жидким кислородом.
Но на войне неудобно пользоваться жидким кислородом: его трудно сохранять, он слишком быстро испаряется. И потом это изобретение недавнее, а люди научились стрелять еще семь столетий назад.
Они нашли твердое вещество, богатое кислородом, — селитру — и смешали его с углем и горючей серой. Так был получен порох.
Селитра почти наполовину состоит из кислорода. И она охотно расстается с ним, легко отдает его любому горючему веществу[1]. Селитра — это как бы склад концентрированного кислорода. И вот таким твердым, сильно уплотненным кислородом окружены со всех сторон крупинки угля и серы в щепотке пороха.
Когда в самоваре или в утюге плохо горят угли, вы дуете на них, чтобы они разгорелись, вы обдаете их сильными струями воздуха, чтобы подвести к ним больше кислорода. А на уголь в пороховой смеси дуть не надо: он и так кругом обложен кислородом.
Одна искра — и порох вспыхнет, мгновенно превратится в целое облако горячих газов. Газам очень тесно в стволе ружья или орудия. С огромной силой упираются они в дно снаряда, выталкивают его вон и сами вырываются вслед за ним.
Выходит, что углем все-таки стрелять можно.
О том, почему селитра легко отдает свой кислород, вы прочтете дальше, в «Рассказе о мертвом воздухе».
Смесь селитры, угля и серы называется черным или дымным порохом. Такой порох сейчас почти нигде уже не применяется, но на свете есть еще, наверное, немало старых ветеранов, которые помнят битвы, где дымный порох играл главную роль.
На картинках, изображающих старинные сражения, художники всегда тщательно выписывают большие плотные клубы порохового дыма. И поэты не забывают упомянуть об этой живописной подробности, когда речь заходит о боях прошлого. Помните у Лермонтова:
Пелена дыма скрывает от стрелка все, что происходит впереди.
А в пушкинской «Полтаве»:
Спору нет, зрелище это было очень эффектным, но артиллеристы давно пришли к выводу, что «красивый» пороховой дым мешает на поле боя и лучше бы его не было.
1
О том, почему селитра легко отдает свой кислород, вы прочтете дальше, в «Рассказе о мертвом воздухе».