— Спокойнее, — снова сказал он, поскольку мамина рука так и продолжала трястись. — Может, тебе через некоторое время пить захочется.
— Что ты делаешь? — зловеще повторил Тристен.
— Я тебя шантажирую, — ответил доктор Хайд. — Либо ты выпьешь раствор, либо мать твоей подружки выпьет то, что налито у нее в чашке. И умрет у всех нас на глазах — медленно и мучительно. А если тебе и этого будет мало, я собственными руками сверну шею твоей малышке.
У мамы по щекам покатились слезы, и я еле сдержалась, чтобы тоже не заплакать.
— Только через мой труп, — сказал Тристен и положил руку мне на плечо, давая знать, что собирается защищать меня.
— Как скажешь, — согласился доктор Хайд.
— Что в чашке? — Я заговорила впервые с тех пор, как вошла в свой дом.
Доктор Хайд отпустил мамино плечо и вышел из-за дивана:
— Обычный отбеливатель. Едкое вещество, распространенное, но опасное, — ты, как химик, должна это знать.
— Нет. — Я покачала головой и посмотрела на Тристена. — Нет...
— Раствора у нас нет, — сообщил Тристен, — Если ты думаешь, что мы делали его для конкурса, то ты ошибся. Это была безобидная демонстрация. Самого главного ингредиента я не добавлял. И не добавлю больше никогда.
— Ты знаешь формулу, и все необходимое есть у тебя в машине, — прорычал доктор Хайд, делая шаг по направлению к нам. Ледяной взгляд, а пахло от него... как от уже начавшего разлагаться трупа.
То же самое стало бы и с Тристеном? И со мной, если бы я продолжала пить раствор?
И где он?
Я с недоумением посмотрела на мистера Мессершмидта. И как... почему... учитель нас предал?
— Всех ингредиентов у меня нет, — стоял на своем Тристен. — Нет соли с примесью!
Это признание, похоже, еще больше разозлило доктора Хайда, но от своих замыслов он не отказался.
— Скажи Мессеришидту, что нужно, он принесет, и ты выпьешь раствор! — рявкнул он. — Сегодня же, как я и планировал!
— Не надо, Тристен! — воскликнула я. Я не могла допустить, чтобы он стал таким же чудовищем. Все равно для меня и мамы это будет лишь временной отсрочкой. Я не верила, что доктор Хайд позволит нам уйти живыми. Тристену незачем было снова продавать душу. — Не делай раствор.
— Я все равно не могу его сделать, — сказал он. — Как и ты.
Сказав это, он замахнулся и швырнул ящик в камин; от удара он открылся, и старые бумаги с записями полетели в огонь.
— ИДИОТ! — ревело чудовище, глядя на всепожирающее пламя, сжимая и разжимая пальцы. — ИДИОТ! — Он резко повернулся к Тристену: — Ты был лучшим в нашем роду! Молодой, умный, амбициозный, талантливый! Благодаря твоему дару и нашему наследию ты мог обрести небывалую власть. Тебе бы поклонялись, тебя бы боялись во всем мире. А ты положил всему этому конец?
— Наоборот, — возразил Тристен. — Для нас с тобой все только начинается. — Он сделал шаг по направлению к зверю. — Отпусти женщин, давай разбираться наедине. Мне очень хочется покончить с этим.
Я уже не раз слышала, как Тристен Хайд разговаривал приказным тоном, но еще никогда он не казался настолько властным. Я подумала, что он, наверное, действительно мог бы внушать и благоговение и неприкрытый ужас, если бы дал волю своей темной стороне. Возможно, он мог бы пробуждать именно такие чувства и сам по себе. Он стоял, широко расставив ноги, он был очень силен, но все равно ему было не убить монстра, который с каждой секундой все больше горбился и терял человеческий облик. Без собственной силы зла…
— Тристен, ты совершил огромную ошибку, — прорычало чудовище, надвигаясь на нас. Тристен встал передо мной, защищая. — И все вы за это поплатитесь! Я лишу жизни и твою подружку, и ее мать.
Он протянул руку к Тристену, и я уже не сомневалась, что мы все умрем.
В комнате воцарилась неестественная тишина, и вдруг мистеp Мессершмидт выкрикнул:
— Подождите!
Джилл
— У меня есть раствор, — заявил мистер Мессершмидт, выходя из своего убежища у двери.
Мы все резко повернулись к нему, и я увидела у него в руках пропавший из моего кармана пузырек.
— Как он к вам попал? — спросила я.
— Из твоего пальто, — ответил учитель. — Я знал, что он у вас есть. Я, ребята, слышу больше, чем вы себе представляете. До меня дошли и слухи о том, что ты, Джилл, менялась. Ты такая стеснительная, и я подумал, что ты наверняка возьмешь с собой раствор на конкурс. Я бы сделал это на твоем месте. — Он покраснел. — Ведь раствор... он дает свободу.