— Вымогатель ты, Славка! Будет тебе в выходные шашлык на даче и к шашлыку… Только спать будешь на чердаке. Ты в прошлый раз диван на первом этаже продавил, лось.
— Это он мне в бок пружиной двинул, до сих пор болит. Давай играть. И можешь в качестве аванса проиграть мне.
— Мечтать не вредно.
Олег сделал два эйса в гейме — подал неберущиеся мячи — и выиграл сет.
Богданов повесил полотенце на шею и снова пробормотал:
— Тьфу на тебя! Зато я — генерал.
Они оба рассмеялись и пошли в раздевалку вдоль кортов по узкой дорожке с серым специальным покрытием, напоминающим наждачную бумагу. Их оплаченное время вышло.
— Будет тебе завтра официальное поручение.
— А конкретно что нужно? — Богданов моргал голубыми глазками богатыря, который вылез из древней сказки и готов выполнять любую просьбу, попутно сокрушив огнедышащего дракона и переломав пару гектаров реликтового леса.
— Есть один тип, он задержан, сидит у нас в «Лефортово». Мне позарез нужны связи этого парня во Владикавказе до его отъезда в Турцию. Одноклассники, соседи, друзья по интересам — спорт…
— Шашки, сбор марок в промышленных масштабах… — ернически подхватил Славка. — Все это без сверхусилий могут узнать и ваши люди. Я тебе на кой сдался?
— Не ты, а ментовские информаторы. Чем шире мы раскинем сеть, тем быстрее выловим необходимое. Он наверняка поддерживал связь с кем-то во Владикавказе из прежних дружков. Звонил, переписывался и так далее, и тому подобное. Этот парень не мог не иметь кого-то, кому доверял самое сокровенное, и это явно не родственники и, может, даже и не школьные друзья, и не институтские. Кто-то из новых приятелей.
Богданов подергал себя за кончик носа, задумавшись.
— У меня есть дела в том районе, самому, что ли, прошвырнуться во Владик в командировку? К тому же там Сеня Костюченко. Помнишь его? Он, правда, был не в моем отделении… Но когда ты лазил по Грозному со своей следовательской папочкой под мышкой, он тоже таскался с тобой пару раз, охранял. Здоровяк такой, с оспинами на лице.
— Смутно, — пожал плечами Олег. — Но надеюсь, твой Сеня оброс там связями? Он давно на Кавказе?
— Он оброс бородой, — хрюкнул Богданов, подавившись смешком. — Выглядит как абрек.
— И ведет партизанско-разбойничий образ жизни? — пошутил Ермилов и, увидев недоумение на лице Вячеслава, добавил: — Я к тому, что он абрек. Ну ладно, шутки шутками, а мне необходимо получить результат как можно быстрее.
— Если я буду понимать, в чем соль, это упростит задачу. Он ведь сидит уже, зачем на него компромат? — Богданов толкнул дверь в раздевалку и бросил сумку на низкую скамью, открыл свой шкафчик и поглядел на друга поверх дверцы.
— Он получит срок в любом случае. Просто сейчас парень отпирается от участия в НВФ[2]. Следователь докажет, что он был в Сирии, это не вопрос. И что готовился к террористической деятельности, возможно. Однако он там воевал, а не только обучался, на его руках кровь сирийцев. Такие люди, как правило, хвастуны. Надо найти, кому он изливал душу, и заставить их говорить. Нет-нет, вряд ли закадычные друзья. Наслаждение от слушателей получаешь тогда, когда они тебе завидуют или сопереживают. В любом случае его слушатели — потенциальные террористы. Но для нас интереснее завистники — они с охотой дадут показания, которыми я его припру и взамен получу информацию.
— Хоть кого-нибудь найти бы… И не забывай про менталитет гордого кавказского народа — своих не выдают.
После тенниса хотелось спать, но Ермилов поехал обратно на Лубянку, таращась сонными глазами на дорогу, а чаще на стоп-сигналы едущей впереди машины. Спасало от сонливости радио, которое бравурно сообщало о пробках и о том, что снова будет дождь и еще больше похолодает.
Неуловимое московское лето в сером дождевом плаще пронеслось по городу, деловое, надменное, оставляя мокрые следы на асфальте…
К вечеру скапливалась информация от сотрудников отдела. Те, кто выезжал в течение дня по делам, возвращались и докладывали. К тому же Олега тревожило, как Плотников отреагирует на его инициативу с особым поручением Богданову.
Генерал наградил Ермилова отрешенным взглядом поверх очков, когда тот заглянул к нему в кабинет. В стеклах очков отражался свет настольной лампы зеленоватым блеском и ожидающий решения Ермилов с встрепанными после душа и уже высохшими волосами.
— С Евкоевым глухо? — уточнил Плотников.
— Как он может откровенничать про англичанина, если не признает сам факт того, что был в Сирии?