…Вудрум сидел над могилой сына обессиленный, безучастный ко всему, без единой мысли в голове, даже не понимая, болит ли тело или нет, когда вдруг услышал шорох в кустах.
Исхудавший, изодранный, еле держащийся на ногах пришел Шорпачев.
Прощаясь с Вудрумами, он задумал перехитрить коварного Шираста. Еще в Макими он знал, к какому месту должна незаметно причалить экспедиция, и отправился туда берегом. Пока группа Вудрума делала огромный крюк по морю, Борис подошел к месту высадки, видел, как подплыли лодки, и с тех пор не упускал из виду исследователей, незаметно пробираясь по их следам через джунгли, пользуясь покинутыми ими привалами, рассчитывая, что друзьям может понадобиться его помощь. Что она понадобится — он не сомневался. Увидев могилу Очаковского, Шорпачев попытался нагнать друзей, не в состоянии дольше таиться от них, предчувствуя беду, но тут ему показалось, будто и за ним кто-то следит. Подумал: а не открыто ли намерение ученых тайно пробраться к развалинам храма, не скрываются ли в зарослях преследователи? Он решил немного вернуться назад, проверить, но прошел сравнительно немного, не рискуя на большое расстояние отрываться от идущей впереди группы, и снова поспешил вслед за экспедицией. Тревога нарастала, да что говорить — попросту становилось страшно, особенно по ночам. И Борис начал пробираться к привалу друзей, как вдруг заметил движение впереди. Он притаился в зелени и вскоре увидел быстро спускающихся паутоанцев носильщиков, среди которых был и Шираст.
Преодолеть скальный подъем Шорпачеву удалось с трудом: сказалось напряжение последних дней, измотали тревоги. Выбиваясь из сил, он спешил к друзьям, но пришел уже поздно. Александр был мертв.
Шорпачев едва узнал Ивана Александровича, поседевшего, осунувшегося, раздавленного непомерным горем. Слов утешения сказано не было. Ни у кого не могло найтись таких слов в те минуты, и Борис просто протянул Вудруму запаянную жестянку.
Да, она не у Шираста. И не пришлось даже отбивать ее у бежавшего в панике ученого. Еще в Макими, запаивая коробку с добытыми находками, Шорпачев запаял их две. Настоящую сохранял сам, уже тогда не доверяя Ширасту, подозревая, что рано или поздно он попытается ее похитить. Так оно и случилось: Шираст, удирая, прихватил жестянку, наполненную ничего не стоящими обломками.
— Подобрать точно такую же коробку было просто, Иван Александрович, они из-под датского консервированного масла, а вот взвесить обе, чтобы никто не заметил разницы, — это было потруднее. Ну, а к Ладье двойника не подберешь.
Иван Александрович немного оживился. Он понял, что надо спешить, что яд упорно овладевает телом. Еще несколько минут — и будет упущена внезапно открывавшаяся последняя возможность написать и отправить завещание. Над чувствами взял верх разум. Вудрум вновь нашел в себе силы: ученый стал в нем сильнее отца, и он принялся за письмо Арнсу Парсету.
«…Вот и все, дорогой друг! Теперь Вы знаете, если дойдет до Вас это письмо, как все нелепо получилось и какой трагедией все закончилось.
Много лет я стремился разгадать тайну Небесного Гостя, и теперь, когда мы прикоснулись к самому сокровенному, я раздавлен. Последние силы собираю для того, чтобы распорядиться наиболее важным и пугающим, что было добыто нами. Не оставляет мысль о зародышах. Кто знает, как величественно и как опасно затаенное в этих крупинках? Может быть, в них гибель для всего живущего на Земле, а может быть, великая, поистине божественная сила созидания или даже нечто просто непостижимое для нас, еще не ведающих, что творится в бесконечных мирах Вселенной.
Признаюсь, дорогой, мне страшно. Вы знаете, как я верю в гений человеческого разума, в его грядущее торжество. Но готовы ли мы сейчас к великому сражению? Думаю — нет. Человек только формируется, еще не создал такого общества, которое было бы избавлено от угнетения, вражды. Придет время, возмужает человечество, и оно будет в силах вступить в борьбу с неведомой, быть может, грозной и могучей силой космоса. Человек не только победит эту силу, но и заставит служить себе, сделает ее помощницей на пути к будущему. Верю!
Но пока…
Дорогой Парсет, только Вы можете понять мои сомнения, но Вы так далеко. Очень нужны мне именно сейчас ваши дружеские слова, ваша поддержка и мудрый совет. Но Вы слишком далеко. Нас разделяют не только 10.000 миль, но и вечность. Да, мои часы сочтены, и сейчас я должен принять решение. Мысленно советуюсь с Вами. Зная Вас, я стараюсь поступить так, как бы поступили Вы, и решаю… Открывать миру находку рано!