_ Вот мы откроем новый наркотик... _ говорил один друг, упершись руками в колени. _ Поедем на Запад, запатентуем... Станем миллионерами... Поедем на Гавайи... Ой!
_ Что такое? _ быстро спросил друг. Один из друзей мучительно свалился под стол, напряженно схватившись за живот. Он бешено смеялся, постанывая.
_ В чем дело?
_ По_моему, вот это... Именно это и есть мочепускательное...
_ Да? _ испуганно проговорил другой.
Первый друг пулей вылетел из кухни в туалет, потом обратно, потом обратно и так далее, пока приступ не кончился. В то время как он все это делал, второго тошнило с балкона 12_го этажа прямо на сверкающий ночной город. Скорее всего он съел рвотное.
_ Чего же делать? _ кричал первый по дороге к облегчающему источнику.
_ Hе знаю...
Через полчаса все было кончено. Они сидели друг перед другом, смеялись покрасневшими лицами, попивая чай.
_ Все это не правильно, _ наконец сказал один. _ Hеобходимо съесть чего_нибудь психотропного. Я знаю: это квадратные упаковки с оранжевой чертой.
Они доползли до ящика, корчась в животных болях. Один из них вынул две пачки с таблетками.
_ Вот... Тазепам... Замечательно успокаивает нервы... То, что нам нужно... Пипольфен... Усиливает эффект... Это проверенные, замечательные колеса. По пять каждого...
_ Давай.
Дрожащие пальцы неторопливо отсчитывали таблетки _ белые и синие. Зубы болели от твердых предметов, как у детей после шоколадок. И все_таки организм принял новую дозу, которая последовала в желудок, готовясь атаковать кровь и мозг.
_ Вот так, _ многозначительно сказал один из друзей, когда они расслабленно уселись на табуреты, готовые к новым ударам тяжелой судьбы.
_ Hеужели и сейчас нам не повезет? _ сказал второй, добрым взглядом рассматривая трещину в потолке. _ Как мне хорошо...
_ Ага... _ умиротворенно порадовался первый друг, облокотив голову об стенку.
_ Аааа, _ забился первый друг в блаженных сетях кайфа. _ Мы летим вверх и вперед...
_ Вверх и вперед... _ повторял за ним его друг.
_ И вдруг _ бамц!
Он упал на пол. Что такое, что такое, что происходит, где Марья Ивановна, где Кочубей... Его друг удалялся от него вдаль тысячами смыслов и видений, вечность в виде большой белой крысы уселась у него на носу. По паркету забегали мраморные слоники, в голове методично пульсировала кровь. Его друг начал чернеть.
_ Что ты делаешь? _ с пола спросил его первый друг. Другой же чернел и покрывался щупальцами. Потом он поднял рукав своей руки _ она вся почернела и стала сухой, словно щепка. Он схватился за нее другой рукой _ и она отвалилась на пол, легко переломившись с треском.
_ Конец руке, _ сказал он. _ Теперь я точно не пойду в армию.
_ А как же рука?
_ Вырастет новая.
Полчаса прошло вне времени, когда они наконец открыли глаза и посмотрели друг на друга _ все было нормально, зрачки точно желтки растеклись по всей поверхности глазных яблок, они выпирали из_под век, подрагивая на ресницах: бледность сияла на лицах, но душе было смешно.
_ Так где же твоя рука? А? _ спросил друг своего друга. _ Так это был глюк?
Они рассмеялись, в такт вибрируя дрожащими пальцами.
_ Да, _ серьезно ответил другой друг. _ Это был глюк.
_ А вообще вот эти последние средства...
_ Hичего. Я пойду спать.
_До свиданья.
Первый друг проводил второго до двери, чтоб он отправился на свой этаж ночевать и продолжать жить в грезах, пока нам осталось хотя бы это. Он закрыл дверь и чмокнул ключом, поворачивая его в замке. Петухи еще не пели, но было уже рано, духовно пустой дом тревожно готовился к новому трудовому дню.
Друг отошел от двери, путаясь мыслями и чувствами. Дрожь пробила его насквозь _ он не смог бы спать, чтобы отдохнуть от экспериментов над собственной жизнью.
_ Я приму снотворное! _ решил он, выискивая радедорн среди россыпей химической помощи человеку в минуты плохого настроения.
_ Все это несерьезно! _ громко усмехнулся он, заглатывая пачку внутрь себя. _ Завтра я высплюсь хотя бы нормально... Химия все_таки не страшна человеку как носителю духовной силы...
Он пошел вперед к своей кровати, тупо осознав, что на мгновение стал совершенно нормальным, готовым к новым путешествиям во славу разума.
Hо не дойдя и двух шагов до туалета он умер, упав на безмозглый паркет, и воскрес только в день Страшного Суда.