Если попытаться найти какое-то мифологическое или литературное сравнение для работников «исправительной системы», то скорее подойдут не оборотни, а вампиры. В зависимости от ранга они могут быть либо тупыми полуразложившимися кровожадными зомби, либо утонченными эстетами, которым даже пить кровь не обязательно, достаточно человеческих страданий. Чем выше звание и значимее должность, тем больше гурманских наклонностей могут проявлять упыри. Высокие чины из департамента не пачкают руки кровью зэков, им подают ее в выпаренном, концентрированном виде. Лишь только по праздникам они наполняют кровью бассейн, зовут батюшку, чтобы благословил, и радостно бултыхаются в густой красной жиже, пуская ртом пузыри, играясь с резиновыми уточками и гениталиями старших по званию. После выхода тщательно облизывают друг друга, ни одна капля крови не должна испачкать мундир. Тех коллег, которые не могут поддерживать видимость чистоты, съедают свои же: соблюдение конспирации — превыше всего, потенциальная добыча не должна раньше времени догадываться о том, что ее ждет.
Во многих литературных источниках пишется, что вампир может войти в жилище только лишь если его впустят туда добровольно. Это правило действует и здесь. Разумеется, вломиться в комнату охранники могут в любое время, но вот для того, чтобы влезть в душу, вцепиться в горло и начать вытягивать жизнь, им приходится прибегать к лживым обещаниям и иногда угрозам. Идеальный способ контроля — это УДО, человек добровольно отказывается от любых претензий к местной власти и подставляет свое горло под укус, надеясь пораньше выйти. Потом его, высосанного досуха, могут выпустить наружу с унизительной характеристикой наподобие: «с энтузиазмом воспринимает воспитательные мероприятия». А могут и оставить здесь, если им будет лень избавляться от отбросов. Добровольно укушенный попадает в кабальную зависимость от упыря. Тот даже может немного подкармливать его со своего стола, в обмен на лояльность и мелкие услуги.
Чтобы успешно держать в подчинении массу, людей следует сталкивать между собой, провоцировать конфликты среди заключенных. Именно поэтому настоящий бунт в тюрьме — такая большая редкость: власть держится не на силе оружия, которой было бы недостаточно, а на страхе и интригах. В голосе некоторых «сержантов» и прапорщиков часто слышатся подавляемые извиняющиеся нотки, особенно когда дежурная смена заходит будить нас поутру. Словно они говорят: «ребята, я понимаю, что делаю мерзкую работу, но у меня нет выбора, вы уж не злитесь на меня». Скоро им придется либо сменить профессию, либо убедить себя в том, что зэки — не люди, и начать испытывать удовольствие от своей пусть мизерной, но все равно власти.
В карантин приехал народный целитель. Срок 14 лет, из них уже отсидел 10. С 2004 года исцеляет по фотографии и почерку, а с 2008 работает личным астральным телохранителем Фиделя Кастро. После освобождения планирует ехать в Россию, чтобы стать домашним доктором и первым советником Путина и Медведева. Уверен, что у него все получится.
13.05.2011
Тамплиеры из Коцюбинского
В последнее время в наш исправительный центр зачастили комиссии из Киева. Ездят они не только к нам: стул под начальником государственной пенитенциарной службы (которую по старой памяти все так же называют департаментом по исполнению наказаний) шатается: не так давно правозащитники обнародовали очередную порцию информации о пытках в харьковских тюрьмах.
Если в окрестностях столицы каннибализм выходит из моды, уступая место охоте, собирательству, а иногда даже сельскому хозяйству с элементами рабовладения, то в провинции тюремщики еще не прошли людоедский этап исторического развития. Коцюбинское — крайне удачное место для образцово-показательных инспекций: по сравнению с адом большинства украинских тюрем местное чистилище выглядит вполне безобидно. Тем более, что теперь любую проверку здесь можно свести к трехчасовой беседе с Александром Володарским и написанию отчетов о том, применяют ли к нему «меры физического воздействия» (нет, не применяют).