Песни для собаки Павлова
Музыкальные каналы пользуются в тюрьмах большей популярностью, чем вся прочая продукция телеиндустрии. Среднестатистический зэк разбирается в русской, украинской и зарубежной поп-сцене не хуже, чем четырнадцатилетняя школьница. Разумеется, главной причиной, побуждающей взрослых, часто пожилых, мужчин смотреть шоу, рассчитанные на подростков, является секс. Существенную часть эфира какого-нибудь М1 составляют клипы, вполне подпадающие под определение «легкая эротика». Женский сосок, на пару секунд попавший в кадр, становится предметом долгих обсуждений и обретает культовый статус.
Каким-то образом мои соседи не только различают многочисленных звезд, но и придумывают каждой из них историю и характер: эта «проститутка», эта «порядочная», эта «умненькая», эта «умненькая, но притворяется проституткой».
Самое интересное происходит, когда мы отворачиваемся от экрана и остаемся наедине с музыкой. Периодически тот или иной канал включают на повышенной громкости, насколько позволяет звук телевизора. При этом в музыкальном или текстовом отношении эти песни неотличимы от десятков других, повышенного внимания зрителей они удостаиваются именно благодаря эротическому действию на экране. Но и интереснее всего то, что позже та же самая песня будет пользоваться успехом и без визуальной составляющей.
Классический эксперимент Павлова можно перенести на область масс-культуры. Лампочка загорается и слюна начинает течь даже в отсутствие пищи.
Этот принцип применим не только к сексу, околомузыкальные раздражители могут иметь разную природу, в том числе символическую. Всем еще со школьных лет знаком вопрос «что ты слушаешь», часто он задается и здесь, благо плееры разрешены. Любой понятный ответ — «рок», «рэп» или «шансон» — уже помещает человека и его музыку в определенный субкультурный дискурс. Если ответа не дать — музыка будет воспринята спросившим как непонятный шум, хотя те же самые треки, тех же исполнителей, будучи поданы в правильной упаковке, будут восприняты с энтузиазмом. Реакция слушателя определяется почти исключительно за счет формы, содержание учитывается лишь во вторую очередь, и то весьма специфическим образом. «Хорошая» (как правило, это значит «понятная») музыка должна подчиняться определенным правилам, содержать в себе знакомые узнаваемые элементы, благодаря которым ее будет можно идентифицировать и отнести к той или иной категории. Trade mark пропечатывается не только на упаковке, но и на самом товаре.
Современный массовый слушатель чем-то похож на ребенка, который любит сыр ради восковой корочки с печатью. Рано или поздно это закончится глобальным несварением желудка.
Дело Анны Синьковой
Молодую и, как говорили товарищи, красивую[24] (сам не видел, но верю им на слово) фашистку Анну Синькову держат в Лукьяновском СИЗО, обвиняя в «осквернении могилы». Она поджарила яичницу на Вечном Огне, говорит, что в художественных целях.
Иногда в коридорах тюрьмы мы на пару секунд встречались с обитательницами женского корпуса. Каждая такая встреча была окутана романтическим ореолом и долго обсуждалась в нашем закрытом мужском коллективе. На стенах боксов велась длительная переписка, они превратились в своеобразную доску объявлений, там даже назначались свидания: «буду ждать вас, девочки, после освобождения, каждый четверг в 17 у выхода со станции Вокзальная».
Разумеется, Анну Синькову нужно поддержать, как и всех остальных заключенных СИЗО № 13. В статье Плуцера-Сарно говорится, что «узницу совести» держат вместе с «проститутками и наркоманками». В этой фразе есть какие-то нездоровые элитаристские нотки. Не только Синькова, но и «проститутки», и особенно «наркоманки» (нуждающиеся в квалифицированной медицинской помощи) не имеют права находиться в тюремном аду. Желание размежевать зэков на «хороших» и «плохих» — классическая мусорская разводка. На нее охотно ведется патриотическая общественность, типичной представительницей и которой является Синькова, но встретить такой подход у левого интеллектуала Плуцера было немного странно.
Пытаться интерпретировать поступок Анны Синьковой с точки зрения закона — абсурдно. Потому что сам по себе закон абсурден. В уголовном кодексе есть целый раздел, посвященный «преступлениям против морали», именно в него и попадает 297 статья. Само по себе присутствие понятия «мораль» в такой заведомо материалистичной отрасли, как криминалистика, противоречит логике и здравому смыслу. И это, во многом, заслуга пусть не самой Анны, но ее старших наставников и покровителей. Достаточно вспомнить, что именно члены «Братства» преследовали журналиста Анатолия Ульянова, обвиняя того в безбожии. Патриоты всех мастей стоят на страже духовности, нравственности и традиционных ценностей украинского народа. В этом они неотличимы от нафталиновых сталинистов из КПУ и ПСПУ, только вот их ценности иногда входят в противоречие друг с другом. Для одних свят Сталин, для других Бандера, одним мило «славянское единство», другим «независимость». И те, и другие готовы истово лобызать крест и постоянно клянутся в своей набожности, разве что морды патриархов отличаются. Хищник против Чужого. Когда близнецы «Братства» из пророссийской организации ЕСМ осквернили украинский герб на вершине Говерлы, братчики объявили награду за поимку исполнителей и бороду их лидера.