Левые вполне могут и даже должны критиковать правый феминизм или либерально-буржуазную концепцию терпимости, которые притупляют боль, не устранив ее первопричину — надстройку псевдо-традиционных ценностей на капиталистическом базисе. Аналогичным образом социал-демократия временно заглушает спазмы классовой борьбы. Но ни один наркотик не действует вечно — в Венгрии, одной из стран Евросоюза, который так любят обвинять в «толерастии», к власти приходят ультраправые. В таких странах как Франция и Италия происходит варварская депортация ромов. Из Европы массово высылаются беженцы, часто на верную смерть. Критикуя социал-демократию, мы критикуем совсем не то, что атлантам не дают вволю расправить плечи. Мы критикуем тот факт, что классовый мир и благополучие пролетариата — карточный домик, который разрушится при дуновении настоящего кризиса. Вместе с тем, многие левые считают нормальным расправляться с «толерантностью», придерживаясь вполне консервативных позиций, ретранслируя правые мифы. Распоясавшиеся мигранты сожгли все машины и продали весь героин, женщины с небритыми ногами запретили все существительные мужского рода, по обезлюдевшим дымящимся улицам марширует гей-парад. На самом деле, единственный недостаток европейской толерантности в том, что ее не существует. Лживым попыткам примирения искусственных меньшинств со столь же искусственным большинством мы должны противопоставить тотальную деконструкцию всех ценностей буржуазного общества, от Родины и до семьи. Это хорошо понимали левые революционеры 19-го — начала 20-го века. Их требования были столь оскорбительны для современной им морали, что самым смелым из нас еще долго не удастся взять эту планку.
Одна из излюбленных мантр противников толерантности из числа анархистов и антифа — «Батька Махно пидоров не защищал». У красных есть свои аналоги: «Ленин не был толерастом». На первый взгляд это кажется абсурдной шуткой наподобие «При Сталине в интернете не было цензуры», но многие люди абсолютно серьезно пытаются доказать «нетолерантность» Махно или большевиков, используя подобную аргументацию. Надо сказать, что в начале 20-го века в Российской Империи вопрос гомосексуальности вообще не находился на повестке дня, хотя именно Октябрськая Революция и уничтожила параграф 995, предполагавший ответственность за мужеложство. Вместе со всем царским уголовным правом. Но еще в 1911 году Ленин писал в письме: «Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты… Нам есть чему поучиться у суфражисток: даже запрет на однополую любовь должен быть снят». Махно в своих сочинениях как-то обошел эту тему, что вполне объяснимо, она не была на слуху. В то время черносотенцы еще не устраивали показательной охоты на содомитов. Тогда основным объектом атаки реакционеров было другое дискриминируемое меньшинство — евреи. Антисемитизм был глубоко укоренившимся и поистине народным явлением, частью культуры. В любом селе любой крестьянин знал, кто распял Господа и из чьей крови на самом деле готовится маца. Ненависть и предрассудки по отношению к евреям охватывали все слои общества. Только вот Нестор Махно антисемитов в своей армии попросту расстреливал. Да и в РККА погромщики отнюдь не приветствовались, борьба с антисемитизмом в первые годы Советской Власти велась очень активно. Еще следует вспомнить о том, что женщина в политике в начале 20-го века была очень новым, редким и непривычным явлением. В революционной же среде царило редкое для того времени гендерное равноправие. Можно сказать даже разврат. Большевики, анархисты, народники, в основной своей массе, были чудовищными «толерастами» и ниспровергателями моральных основ общества. Почему-то они не боялись, что «народ их не поймет». И народ все отлично понимал и даже поддерживал. Вряд ли он так уж сильно поглупел за прошедший век.
Глупое и безосновательное представление о простом человеке как о природном консерваторе вполне приличествует правым либералам. Но его не следует разделять левым и анархистам. От нашего движения пролетариев отпугивает совсем не поддержка кем-то там геев, мигрантов или группы Pussy Riot. Беда в том, что пролетарии, как правило, даже не подозревают о существовании левого движения. А если и подозревают, то не понимают, что это движение может им предложить. И виноваты в этом отсутствии понимания не геи и мигранты, а левые, которые, заботясь о нежных чувствах воображаемого рабочего, забыли о рабочем настоящем, потребности которого сводятся не к «традиционным ценностям», а к достойной оплате труда и уважению его человеческого достоинства. Так что реальный боевой профсоюз нужен ему куда больше, чем все консервативные идеалы вместе взятые. И уже по мере включения в настоящую производственную борьбу, пролетарий избавится от всех болезненных и иррациональных мещанских предрассудков, а потом, быть может, и ощутит достаточную заинтересованность, для повышения своего теоретического уровня. Люди гораздо охотнее усваивают политические идеи, если чувствуют, что они связаны с их материальными потребностями. Через книги к левизне сейчас приходят, по большей части, интеллектуалы. И то, не из-за того, что они «лучше» или «умнее», а потому что для них именно текст и является средством производства.