— Знаешь в чём моя проблема? — зашипел Дьявол, не обращая внимания на то, как в дверном проёме появился Михаил. — Обо мне сложилось неверное мнение. Вы зовёте меня Сатаной, дьяволом, но. Моя любовь к богу была слишком велика. А он меня за это предал и покарал. Так же, как покараю тебя.
— Сначала дотянись до меня, — хмыкнула шатенка и увернулась от его руки. Она вышла из кухни, направляясь проверить состояние Гавриила.
— Чего смотришь?! — рыкнул блондин на вечно хмурого и серьёзного старшего брата. — Устанавливаем чудеснейшие взаимоотношения!
— Я вижу, — бросил тот, также скрываясь за дверью, как и прежде оставляя Люцифера одного. Лишь он и его мысли. Как и было раньше. Так и будет всегда.
========== Глава 59: Призрачные надежды ==========
Всё давно вернулось на свои места.
Архангелы — в свой сверхъестественный мир. Винчестеры — в расследование. Энджи — в рутину. Калеб (воскресший мальчик) — из школы домой.
Это было обыкновенное утро. Такое, как и предыдущие. Доктор Мур собиралась на работу и варила себе кофе. Калеб засел перед телеком, не удосужившись поздороваться с опекуном. Девушка печально взглянула на парнишку из кухни, устало прикрывая глаза.
Она дернула запястье, чувствуя, как глубоко впивается проволока в кожу. Мышцы рук затекли настолько, что, казалось, боль переросла в обыденность. Но это было не самым страшным. На первом месте стояла тьма. Непроглядная. Словно Мур ослепла.
Всё, что она видела — загорающаяся раз в пару часов свеча. Свет которой предзнаменовал ожидающую Мур новую порцию боли и издевательств. Рик — отец семейства, спокойно смотрел наверху телевизор. В то время как его жене спускалась в подвал к связанной Энджи. Она хотела себе подружку. Она её получила.
Энджи открыла глаза. С открытыми глазами картинка стала менее яркой, но воспоминания всё ещё не оставляли её. Мур продолжала на автомате готовить завтрак, но тело её ещё трясло от адреналина. Накрывая на стол, она снова услышала крик развалившегося на диване подростка:
— Эй, ещё долго?
Мур подпрыгнула от неожиданности, и тарелка выскользнула из её рук, упала на пол и разбилась.
— Что случилось? — закричал Калеб, появляясь рядом с ней.
— Ничего, — сказала Энджи.
Она всё убрала и, когда они с мальчишкой вместе сели за завтрак, над ними нависла враждебная тишина, плотная, как обычно. Мур хотелось покончить с этим, достучаться до подростка, сказать ему: «Калеб, это я, доктор Мур, и я, твою мать, приютила тебя на свою голову! Очнись наконец, и научись быть благодарным!». Но она столько раз пыталась и всегда выходило только хуже. Мальчишка ненавидел её, и она не понимала, почему и как это прекратить.
— Что будешь делать сегодня? — спросила она Калеба.
— А ты как думаешь? — бросил тот. — Пойду в школу.
— Я имею в виду после, — сказала Энджи, стараясь оставаться спокойной, понимающей. — Я за тебя ответственная и хочу знать. Это нормально.
— Ничего не нормально.
Несколько мгновений они ели в тишине.
— Ты никогда мне ничего не рассказываешь, — снова попыталась Энджи.
— Как и ты.
Это был знак, что нет никакой надежды на продолжение беседы. «Справедливо», — горько подумала Мур. Калеб даже сам не понимал, насколько прав. Мур никогда не заботилась о нём. Вообще всё время забывала, что на ней висит ответственность за этого ребёнка. Она то и дело где-то пропадала, бросая Калеба на произвол судьбы. И даже если её похитили — это не снимает вины за происходящее. Мальчик как и прежде быть посвящён сам себе. Просто владел ключами от квартиры и периодически завтракал с доктором Мур. А, и получал карманные деньги. Хотя и не только их. Иногда парень на что-то конкретное просил дополнительно пару десятков баксов. На одежду, или типа того. Но иногда Мур замечала, как из кошелька пропадают наличные. Довольно… в крупных суммах. Ей не хотелось устраивать сцен. Всё-таки её вина, что она не может справиться с воспитанием.
Тяжело вздохнув, Энджи оделась и отвезла Калеба в школу; за всю дорогу они не обменялись ни словом. Когда он вылез из машины, доктор крикнула ему: «Увидимся после обеда». Калеб небрежно махнул и, не оглядываясь, ушёл. Мур подъехала к ближайшему кафе — последнее время она всегда так делала. Ей было трудно находиться в общественных местах, но она знала, что это именно то, что ей необходимо. Кафе было небольшим и в нём никогда не было много людей, даже утром, как сейчас, так что оно относительно не представляло угрозы. Девушка как-то стала побаиваться людей. Живых. Никогда не знаешь, что у них на уме. Работа стала отдушиной. Но до начала рабочего дня ещё было время. Так что Энджи просто открыла ноутбук, вглядываясь в присланный Блумом файл по очередному делу.
Она огляделась и, потягивая капучино, свернула в фотографии. Прошло уже три недели, чёрт побери. Что-то должно измениться. Она должна измениться. Только как? Впрочем, одна идея у неё уже появилась: она точно знала, что должна сделать в первую очередь. Снова втянуться в работу. Она же судмедэксперт.
В стране всего шестьсот патологоанатома имели такую же высокую квалификацию, что и она. В Соединённых Штатах Америки случается примерно семнадцать тысяч убийств в год (а подозрительных смертей — и того больше), и приличный специалист неплохо получает за вскрытие по запросу Министерства внутренних дел. В городском морге проводили девятьсот пятьдесят вскрытий в год, из них для МВД — от двенадцати до двадцати. Сегодня же их было целых шесть, включая маленькую девочку, останки с камнедробилки, рабочего по имени Стивен Саклинг и трех неизвестных жертв со странной сверхъестественной смертью, на вскрытие которых собирались явиться Винчестеры. Каждая процедура занимала от двух до четырех часов, иногда больше, поэтому Мур предложила позвать еще одного патологоанатома — чтобы облегчить работу Деллрея и выкроить немного свободного времени для себя, — но начальство и слышать ничего не хотело. Через час уже в морге помещая части тела жертвы с камнедробильного завода, опознанной как Никки Пейдж, на стальной стол, Энджи хмуро подумала, что застряла здесь дня на два.
***
Два дня назад
Уинтер никогда не любила что-либо откладывать на потом. Всё должно делаться вовремя. Иначе какой вообще от всего этого прок? Опоздания или отсрочки только для безответственных людей. А она отнюдь не из их числа.
Правда это событие она с маниакальным упорством откладывала. Возможно поэтому это им с Блумом давалась так тяжело.
В тишине Николь оглядела комнату, и взгляд её упал на домашний телефон Мари. Она с удивлением увидела, что тот не подключён к сети.
— Что с твоим телефоном? — спросила Уинтер.
Мари вздрогнула, как будто от удара, и та осознала, что задела настоящее больное место.
— Он постоянно звонит, — сказала Мари еле слышным шёпотом.
— Кто?
— Питер.
У Николь сердце в груди подпрыгнуло до горла.
— Питер умер, — ответила детектив дрожащим голосом. — Его дом сгорел. Мы нашли его тело.
Мари затрясла головой.
— Он вернулся, детективы. Он вернулся.
Блум почувствовал прилив паники, хотя и гораздо меньше Николь. Молодая детектив успела прочувствовать тот самый липкий страх, когда призрачный мороз окутывает кожу. Когда бестелесное нечто истекает эктоплазмой. Теперь возвращались её собственные страхи.
— Такого ведь не бывает, — сказала она.
— Вы и вправду в это верите?
Детективы не знали, что сказать. Сейчас было не время говорить о страхах. Кроме того, Мари, скорей всего заблуждается. Но как могла Уинтер убедить её в том, во что сама не могла поверить?
— Он продолжает звонить, — повторила Мари. — Он звонит, дышит в трубку, затем бросает её. Я знаю, что это он. Он вернулся. Он всё ещё преследует меня.
Николь почувствовала леденящий, всепоглощающий ужас.