Он сделал паузу. Дин вспомнил, с какими мыслями он ехал сюда — как ему было грустно маленьким мальчиком уезжать от этих гор. В словах отца действительно была какая-то фундаментальная правда.
— Поэтому я и живу здесь в твоих воспоминаниях, — произнёс он, погружаясь ещё глубже в задумчивость.
Дин тихо сидел и внимал. Слова отца начали что-то прояснять. Он уже давно понял, что подсказка где-то на поверхности, но ему никогда не приходило в голову, что он неспроста выбрал это место, а чтобы каким-то образом вернуться в прошлое и всё исправить.
Всё ещё не глядя на него, отец спросил:
— Что тебе подсказывает сердце?
— Что за своё счастье мне ещё придётся побороться, — сказал Дин. — Это то, что я никак не мог понять все это время. Мысли всё время движутся в неверном направлении. Я стал помешан на работе и одиночестве. Это ключ ко всему. Я боюсь навредить ей, втянув в это всё.
Джон крякнул и потёр свою ногу.
— Что ж, ты уже её втянул в это всё, — сказал он. — Не давай этим страхам указывать, что тебе делать.
Дин был ошарашен. Это не комплимент. Он не пытается быть приятным в общении. Он был тем же вспыльчивым наглецом, каким всегда был. Но почему-то он сказал ему именно то, что он хотел услышать.
— Я не собираюсь сдаваться, — сказал Дин.
— Чёрт побери, только сдаться тебе не хватало, — прорычал Джон еле слышно.
Больше обсуждать было нечего. Дин встал.
— Было приятно повидаться с тобой, папа, — сказал он, и он действительно отчасти так думал.
И тут Дин наконец осознал, что на душе устоялось странное спокойствие. Мир больше не был для него чем-то серым и пугающим. Наконец разошлись тучи и появилось ощущение уверенности в собственных силах. Он даже испугался, что это чувство может исчезнуть. Но когда даже осознал, что лежит на пыльном полу среди прошлогодних листьев — оно никуда не делось.
Отъезжая от его дома, Дин осознал, что теперь чувствует себя иначе, чем когда только приехал — и, странным образом, гораздо лучше. Он чувствовал, что что-то разрешилось между ними. А ещё он понял кое-что ещё: где бы сейчас ни была Энджи — он найдёт её. Точно как и силы в себе для того, чтобы наконец сделать шаг с обрыва и пустить к себе в душу ещё одного человека. Неожиданно приятно было думать, что и после его смерти — не важно даже скорой или нет — будет жить частица его самого, которая так же будет чтить их семейные ценности. Иногда это знание важнее всего.
Это были красивые мысли — мысли, где красота и ужас находятся в равновесии, сосуществуя бок о бок. Ведь теперь стало сразу на двоих больше, ради кого Дину придётся сражаться. И это прекрасно.
========== Глава 64: Счастье и самых злых превращает в добрых ==========
Солнце пробивалось сквозь плотные листочки деревьев. Было раннее утро. Довольно холодное, так что с губ срывалось белёсое облачко пара. Всё в этом городе покрывал тонкий слой росы. Народ только просыпался, а Мелани и Люцифер уже бодро шагали по аккуратненькой аллее. Шатенка не спрашивала куда именно перенёс её блондин, хотя ощущала разрастающееся колючее любопытство внутри себя. Она не стала расспрашивать его о том, что он забыл у неё в доме и почему решил явиться именно сейчас и насколько много он вдел. Девушке почему-то казалось, что сейчас лучше просто помолчать и пройтись в не тяготившей никого тишине.
На шоссе лениво выкатывалось всё больше и больше автомобилей. Сонные жители заполняли узенькие улочки, кто-то спешил зайти в недавно открывшееся кафе, дабы купить себе стаканчик обжигающего кофе, многие молодые мамочки тянули за руки на ходу спящих детишек в школу или детский сад. Мелани наморщила носик, вспоминая свои худшие годы проведённые сначала в детском садике, а потом ещё и в младшей школе. Шатенка ненавидела своих воспитателей и учителей. Возможно, она поэтому и стала учителем, чтобы показать детям, что не все люди работающие в школах плохие.
— На что ты так смотришь? — заметил Люцифер, нарушивший молчание. Всё это время он спускал с неё внимательного изучающего взгляда. Ему было до жути интересно узнать какими глазами она смотрела на мир, какие видела краски, ощущала запахи и что за мысли сейчас наполняли её головушку. Он не мог понять её извечного и порой такого надоедливого оптимизма. Но не мог отрицать, что именно это его и притягивало. Шизу можно было сравнить с праздником, который не хотел, но он вечно с тобой.
— Да так, просто оглядываюсь, — пожала плечами Винчестер, улыбаясь, заметив, как невысокий дедушка кормил слетевшихся голубей. — Красиво здесь.
— Обычно.
— Ва-а-а! Ты всегда такой угрюмый что ли?
— А зачем мне быть счастливым?
— Ну как же?! — удивилась шатенка, начиная быстро хлопать большими глазами. — В мире же столько всего вкусного и красивого, чтобы тратить свою жизнь на вечное самобичевание!
— Это не самобичевание! — насупился Дьявол, легонько толкнув собеседницу. — Просто этот мир, построенный безволосыми обезьянами…
— Эй!
— Не такой уж привлекательный. Здесь полно грязи, — голубые глаза сместились на стоящих и распивающих спиртные напитки подростков. Невысокая девушка с крашенными ярко-красными волосами и пирсингом в носу зажимала в маленькой ладошке пакетик с белым порошком. — Воняет, как от помойки, — высокий человек в чёрном капюшоне выхватил сумочку у пожилой женщины. Та громко кричала о помощи, но другие люди были слишком заняты своими делами. Многие просто не слышали её мольбы, надев в уши наушники. Никому не было и дела до чужих проблем. — Он пропитан болью и кровью невинных. Тех, кто был предан, — мужчина слышал доносящийся из закоулков скулёж несчастного избитого пьяным хозяином пса. Люцифер знал, что этой ночью неудачно свернувший прохожий так и не дошёл до своей пустой квартиры.
Мелани сглотнула скопившуюся слюну и поёжилась. Было в словах блондина что-то прибирающее до самых мурашек. Возможно, Дьявол и был прав прямо сейчас, но она привыкла видеть всё в ином свете, несмотря на все грехи.
— Слушай, — расплылась шатенка в солнечной улыбке, вставая перед ним. Её большие глаза сверкали каким-то непонятным ему детским счастьем. — А давай поиграем?!
— Чего?
— Ну, поиграем, — Мел захлопала в ладоши. — Слушай-слушай! Этой игре была не одна тысяча лет — и напоминала она шахматы. Ладно, не шахматы, шашки. Хорошо-хорошо, не шашки, не домино и даже не покер — это было что-то вроде игры в слова или в города, только вместо первого и второго мы должны перечислять достижения добра и зла за всю историю человечества, — Винчестер развела руки в стороны, не обращая внимания на тихие смешки прохожих. — За кем осталось последнее слово — тот и победил, а для этого нужно впечатлить соперника настолько, чтобы он разом забыл всё, что готовил.
— Какая глупость, — хмыкнул блондин и обошёл надоеду. Но как бы странно это ни было, он почему-то не жалел о своём решении взять шизу с собой. — Изюм в кексиках.
— Я люблю изюм в кексиках!
— А большинство — ненавидит, — настаивал Люц.
— Ла-а-адно… — она призадумалась. — Молочный шоколад!
— Ожирение.
— Зарядка по утрам!
— Спорный вопрос, — поводил носом тот. — Разве что для извращенцев. Ладно. Недосып.
— Кофе! — воскликнула шатенка, запрыгивая на высокий бордюр и едва не свалилась. Рядом шедший Люцифер любезно подал ей руку, да с таким видом, будто бы делал огромное одолжение этой неуклюжей смертной.
— Протухшие яйца, — язвительно усмехнулся Дьявол. От его слов девушка сморщилась.
— Мягкие игрушки!
— Обливание водой из лужи.
— Радуга!
— Снег.
— Ну-у-у…
— В июле.
— М-м-м…
— На только что вылезшие посадки в огороде!
— Вай! — шатенка покачала головой, представляя разочарованных фермеров и садоводов. — Милые щенки корги!
— Утопленные щенки корги, — буркнул Дьявол, внезапно замирая, заметив, что его собеседница внезапно замерла. Глаза Мелани постепенно наполнялись слезами. Блондин подавился воздухом. — Нет! — он выставил руки. — Просто бездомные щенки корги! Только не реви!