Первым озвучил вертевшийся на языке вопрос Стефан:
– А почему вы спрашиваете?
– Показалось, пахнет дымом. Будто кто-то жарил мясо на гриле.
– О’кей. – Стефан покосился на остальных. – Что вы видели? Что там… что там есть?
– Ничего. То же самое, что и здесь.
Стефан ждет продолжения. Как можно примириться с мыслью, что Петер говорит правду? Что все обстоит именно так, как он представлял, – но загонял эту мысль подальше, в глубины подсознания. Хотя… одного он не может понять: почему Петер выглядит таким возбужденным? Что-то здесь не сходится.
Изабелла сделала шаг вперед.
– Какого черта… ты что, совсем ополоумел? Лепечешь какую-то херню, как чокнутый… Да еще врешь при этом.
Петер уставился в землю и покраснел. Как ребенок, которого мать застала за воровством субботних лакомств. По щекам пошли красные пятна.
Все переглянулись, ничего не понимая.
Наконец он поднял голову.
– Там есть как бы… граница. Когда ее пересекаешь, все… как бы… как бы по-другому.
– Как понять – по-другому? – удивился Стефан. – То же самое, но по-другому?
Петер почесал в затылке.
– И думаю… а может, показалось… мне показалось, я видел человека.
Изабелла сделала судорожное движение, будто хотела его ударить.
– Человека? Ты видел человека? И так спокойно об этом говоришь… совсем ку-ку?
– Я же говорю – может, показалось… Очень далеко.
– И какого хрена не подъехал поближе?
– Еще раз говорю – там граница. Переезжаешь ее – и навигатор перестает работать. Боялся заблудиться.
Изабелла уставилась на Петера, потом повернулась к остальным и сделала обреченный жест.
Я же говорила. Теперь вы все видите, с кем мне приходится жить. С этой жалкой пародией на мужчину.
Взяла Молли за руку и обратилась к ней так, чтобы все слышали:
– Несчастное дитя. Ты зачата мужиком без яиц.
И двинулась к своему кемперу.
Дональд панически боялся деменции. Деменция, сенильность, Альцгеймер… в последний год страх этот рос и рос. Дня не проходило, чтобы он не думал об опасности выжить из ума.
И причины к тому были: появилась забывчивость. Он открывал шкаф и останавливался в растерянности: зачем я сюда полез? Никогда раньше ему не требовалось доставать записную книжку, чтобы вспомнить имена субподрядчиков, с которыми он работал десятилетиями. Пока никто ничего не замечал, даже Майвор, но он с ужасом думал, что в один прекрасный день ему позвонит кто-то из детей, и он не сможет вспомнить имя.
А теперь еще и этот список президентов…
Если и было что-то, что он смог бы отбарабанить даже в отделении для сенильных стариков в доме престарелых, так именно этот чертов список. Фамилии и сейчас сидят, будто ввинченные насмерть. Все – кроме одной. Как же его звали? Этого, между Гардингом и Гувером? Насчитал сорок три, а должно быть сорок четыре. Он уже мысленно перебрал весь алфавит, в надежде, что какая-то из букв сама выведет его на ускользнувшую из памяти фамилию.
Ну вот же они все, до Барака, мать его, Обамы – все, кроме одного. Кто же там затесался между Гардингом и Гувером?
Ужасно. Купить дом и вдруг обнаружить, что не хватает двери или окна. Список не полный, не совершенный, с дыркой – и ему представляется, как туман деменции проникает в эту дырку, материализуется в колеблющееся дымное привидение и длинными вихлястыми пальцами выгребает из памяти кажущийся ему ненужным мусор.
Дональд тряхнул головой, виновато улыбнулся и обнаружил, что в палатке никого нет, а снаружи слышны голоса. Ага… голос Петера – значит, вернулся.
Он тяжело встал, скрипнув стулом, и мельком посмотрел в зеркало – надо же придать лицу нужное выражение. Человек, от которого ждут разумных и радикальных решений. Нечего убиваться по мелочам, когда проблемы уже хватают за горло. Подумаешь – забыл какого-то малозначительного президента!
Дональд прокашлялся, выпрямил спину и вышел из палатки.
Первой он увидел Изабеллу – она, держа за руку Молли, направлялась к своему кемперу. Покосился на ее покачивающийся зад… промелькнувшая мысль об изнасиловании быстро сменилась желанием снять с нее штаны и выпороть как следует, чтобы на этой модельной жопке вспухли розовые рубцы…
Стоп!
Он мрачно посмотрел на столпившихся у машины товарищей по несчастью. Петер, как ему показалось, не в себе – машет руками, что-то лепечет, а остальные качают головами. Пора брать дело в свои руки.
– И как там? – спросил он Петера.
Петер посмотрел на него непонимающе. Вместо него ответил приказчик из IСА: