– В прежние времена этот состав использовали для перевозки прокаженных, а также тех, кто стал жертвой эпидемии желтой лихорадки, обрушившейся на регион Санта-Крус.
– Хочу верить, что вагоны после этого подверглись тщательной санитарной обработке.
– До сих пор, за исключением одного-двоих шахтеров, решивших свести счеты друг с другом, никто больше не пострадал.
Он имел в виду не жителей штата Минас-Жерайс, а боливийских шахтеров[1], работавших на оловянных рудниках. Что ж, мы живем в цивилизованной стране, будем надеяться, подумали Пауло и его спутница, что в этот день никто не захочет устроить потасовку. Успокаивало их и то, что большинство в вагоне составляли женщины в котелках и в ярких одеждах.
Поезд прибыл в Ла-Пас, столицу страны, находящуюся на высоте 3610 метров над уровнем моря, но, выйдя из вагона, они не сразу ощутили, как разрежен здесь воздух. Однако вскоре увидели юношу-индейца в одежде своего племени – он сидел на земле в полуобмороке. И на вопрос, что с ним, ответил, что ему трудно дышать. Проходивший мимо человек посоветовал пожевать листья коки, свободно продающиеся на рынке – местным жителям этот племенной обычай помогает справиться с удушьем. Юноша уже пришел в себя и попросил оставить его, прибавив, что сегодня же отправляется в Мачу Пикчу.
Портье того отеля, который они выбрали, отозвала в сторонку возлюбленную Пауло, о чем-то коротко с ней переговорила и лишь потом зарегистрировала пару. Они поднялись в номер, часок поспали, но прежде Пауло спросил, о чем шла речь.
– Никакого секса в первые двое суток.
Понять это было легко. Никакого влечения они не испытывали – не хотелось вообще ничего.
В столице Боливии они провели два дня – без секса и не испытывая никаких последствий кислородного голодания. И оба пришли к выводу, что это – лечебный эффект листьев коки, хотя на самом деле кока здесь была ни при чем: явление, называемое «горной болезнью», возникает, когда люди быстро поднимаются на большую высоту над уровнем море (например, прилетают на самолете), и их организм не успевает перестроиться. А эти двое провели семь долгих суток в «поезде смерти», медленно поднимаясь в высокогорье. Это несравненно лучше и гораздо надежнее самолета – Пауло видел в аэропорту Санта-Крус де ла Сьерра памятник «героическим пилотам авиакомпании, отдавшим свои жизни при исполнении долга».
В Ла-Пасе они встретили первых хиппи, которые, как вселенское племя, сознающее свою ответственность и солидарность с собратьями, всегда носили знаменитый символ – перевернутую руну древних викингов. В Боливии же, где вообще все ходят в пончо, в расшитых бусами куртках, в цветастых рубашках, узнать своих можно только по этому знаку на одежде.
Первыми хиппи оказались двое немцев и канадка. Подруга Пауло говорила по-немецки, и ее тут же пригласили прогуляться по городу, а сам Пауло и канадка смотрели друг на друга и не знали, что им делать. Когда через полчаса троица вернулась, было решено не тратить здесь деньги, а немедленно отправиться к высочайшему в мире пресноводному озеру, переплыть его на чем-нибудь, высадиться на другом берегу уже на перуанской территории и двигаться прямиком на Мачу Пикчу.
Все шло бы в соответствии с намеченным планом, если бы по прибытии на берег Титикаки (так называлось это озеро) они бы не обнаружили там древнейший памятник под названием Ворота Солнца. А вокруг, взявшись за руки, сидели хиппи, а вновь прибывшие и боялись прервать ритуал, и хотели принять в нем участие.
Какая-то девушка заметила их, молча подала им знак, и они подсели к остальным.
Почему они находятся здесь, стало ясно сразу – ворота говорили за себя сами. В самой середине большого камня была щель – вероятней всего, от удара молнии – а вокруг нее были вырезаны великолепные рельефные изображения, рассказывающие истории былых времен – полузабытые, но живые, мечтающие, чтобы их вспомнили и открыли заново. Вдоль верхней кромки были изображены ангелы, боги, – утерянные символы культуры, которая, как утверждали местные жители, научит, как восстановить наш мир в случае, если человеческая алчность погубит его и уничтожит. Пауло сквозь отверстие в камне увидел озеро Титикака и заплакал, почувствовав свое кровное родство с создателями этого памятника – с теми, кто второпях покинул эти места, даже не докончив работу, кто ушел, словно испугавшись чего-то или выполняя чью-то волю и приказ все бросить. Девушка, позвавшая их в круг, тоже улыбалась сквозь слезы. Остальное время он просидел с закрытыми глазами, разговаривая с пришедшими раньше, допытываясь, что же привело их сюда.