– Что я хочу съесть тебя, как они? Убить? Изнасиловать? Да, я назвал тебя «добычей», но в ту ночь я говорил не с тобой, а с ними. Они хищники, и я говорил с ними, как с хищниками. Им это слово понятно, оно звучит для них весьма убедительно. Я же тебя спас, потому что мне было любопытно. И скучно. Мне ничего от тебя не надо.
Врешь сам себе. Ты ведь почти сломался в тот день.
Кайри нахмурилась, и он понял: только теперь до нее дошло, что все это время она была в безопасности. Кажется, ему нужно было объяснить это раньше.
– На тебе нет веревок. Я тебя никогда не держал, но я не хочу, чтобы ты пошла туда и погибла, – с некоторым осознанием произнес он. – Поэтому я советую тебе хорошенько подумать. Ты не знаешь Игномис, не знаешь эти горы, их обитателей. Я могу научить тебя выживать здесь. Но если ты уйдешь не подготовившись, ты погибнешь. Ты же вояджер и должна понимать такие вещи, разве нет?
Уловка сработала: взгляд Кайри скользнул в тоннель, словно пытаясь на глаз прикинуть его глубину. Пока она колебалась, Орвис разыграл лопнувшее терпение: раздраженно пожал плечами, развернулся и двинулся в сторону замка, втайне надеясь, что манипуляция удалась.
– Постой, – тихо попросила она, голос дрогнул. Сара торжествующе выдохнул и обернулся. Кайри забавно качнулась с пяток на носки, спрятала руки за спину и сделала пару шагов к нему. Взгляд скользнул по его раненому плечу.
– Выглядит не очень, – заметила она. – Я врач, я могу помочь с этим.
– Болит и правда чертовски сильно, – согласился сара. Рана действительно причиняла неудобства и гноилась.
– Принесу чистой воды, – сказала она и направилась в замок. Он удовлетворенно проводил ее взглядом, с одной стороны радуясь своей победе, с другой, осознавая, что сделал то, чего не делал никогда: взял на себя ответственность.
– Кайри.
Она обернулась: маленькая фигурка на фоне громады старой крепости.
– Со мной тебя никто не обидит.
Девушка кивнула. Так она осталась жить с Орвисом.
***
Орвис сидел на зубце каменной стены замка, допивал остывший чай и читал книжку «Три деяния Чандры». Это была скучнейшая притча о том, как богиня Чандра дала народу наавин воду, семена и скот, но ничего другого почитать у него не было. В тишине он услышал шаги еще одной обитательницы огромного замка, которые звучали раздражающе громко из-за ее ботинок на тяжелой подошве. Медленно он поднял глаза от книги, словно Кайри была зверьком, убегающим от любого резкого движения. Он и правда боялся ее спугнуть, позволяя себе надеяться, что она сможет спасти его от мучительных попыток продраться сквозь тяжелый слог служителя Чандры.
Она выглядела заметно лучше: забрала каштановые волосы в тугой хвост, сменила одежду и как следует умылась. Царапины и синяки стали бледнее постепенно заживали. С того дня, как она решила остаться в замке, он больше не видел на ее лице слез. Она скользнула взглядом по выцветшей обложке, затем по его кулону в виде журавля с расправленными крыльями, держащим в клюве цепь на его шее. Выглядела любопытной. Плавным движением он указал ей на второй зубец, откладывая книгу.
– Что это? – она наклонила голову, глядя на потрепанный переплет.
– Книга, – медленно ответил он, обескураженный этим странным вопросом. Потом понял, что в Известном пределе явно как-то по-другому хранили информацию.
– Никогда таких не видела, – призналась она и снова посмотрела на его кулон, но спрашивать о нем не стала.
Этот вечер выдался очень теплым: умиротворяющий штиль в месте, где никогда ничего не происходит. Орвис и Кайри молча наблюдали, как тянутся по небу косяки птиц. Изгой долго сидел тихо, чтобы дать Кайри привыкнуть к его присутсвию, но любопытство донимало его.
– Ну, как ты?
– Нормально. Я жива. Это уже хорошо, – отрывисто сказала она, пожав худыми плечами. – А как твое плечо?
Орвис понял, что лучше ей не стало: она просто переключила некий рычаг в своей голове с «плохо» на «нормально» и пыталась жить дальше. Не самый худший из способов прийти в себя, которым он сам когда-то воспользовался. Тут он осознал, что все это время смотрел на нее, забыв про ее вопрос. Поймав его на том, что он ушел в свои мысли, Кайри чуть улыбнулась уголками губ и отвернулась.
– Мне жаль, что ты потеряла своих друзей, – произнес он, стараясь, чтобы в голосе звучало сочувствие.
– У некрисов нет друзей. Только коллеги. Но они были хорошими людьми.
Серость в ее голосе дали ему понять, что она не хотела продолжать эту тему. А еще она лгала: в голосе того, кому все равно, не может звучать столько боли. Однако он готов был понять эту стратегию: если она не отгородится от своего горя, то как и Орвис не так давно, окажется на грани самоубийства.