— … Я тоже тебя люблю, Рик… Нет. Не жалею. Но за это придется заплатить Хиран. И это… это убивает меня, Рик.
Хиран уронила стаканы с молоком. Они просто выскользнули и ее пальцев и упали с глухим стуком, выплеснув содержимое на паркет. Почему-то, первое, что Хиран почувствовала, глядя на разлитое молоко, было облегчение. От того, что не разбила стаканы. Иначе было бы слишком много разбитой посуды в доме Аруна за один день.
И только потом поняла, что разговор за неприкрытой дверью стих. Она растерянно подняла взгляд и увидела перед собой Аруна. И его расстроенное и побледневшее лицо сказало ей больше, чем весь подслушанный разговор.
Он молчал и только с сожаление покачал головой.
Некстати, Хиран вспомнила глупый разговор с другом Аруна, когда он заявил, что не понимает, что означает, их характерный жест качания головой.
Вот и Хиран сейчас не понимала.
Не могла понять, подтверждает Арун все те мысли и страшную правду, которую она начала осознавать. Или отрицает, хотя они оба уже понимали – это не имеет значения.
И Хиран стало страшно. Так безумно страшно. Она не успевала проследить за тем, с какой скоростью на нее обрушивалось понимание происходящего. В данную секунду она осознала, что потеряла его. Аруна. Своего лучшего друга. Она слишком недолго была его невестой, чтобы сожалеть об этом. Да и последствия пока еще только смутно формировались в ее мыслях. А вот то, что друга она теряет безвозвратно, Хиран чувствовала остро. И это чувство потери рождало страх. Страх потерять что-то бесценное и невосполнимое.
В каком-то глупом порыве она шагнула к Аруну, наступив в пролитое молоко. Это остановило ее, и она снова застыла. Только протянула руки, словно прося о помощи.
— Пожалуйста, Арун. Пожалуйста. – прошептала она.
О чем она просила, Хиран и сама понятия не имела.
Остановить все это. Исправить. Объяснить.
Арун шагнул к ней, и с тихим стоном обхватил руками и прижал к себе. А Хиран позволила. Она прильнула к нему, вцепилась пальцами в ткань рубашки, вдохнула знакомый и родной запах и замерла. Надо было оттолкнуть его, потребовать объяснений, но она не могла. Не была готова принять все и поверить. Не могла услышать правду и понять происходящее. Просто хотела оставаться в объятиях лучшего друга. Потому что было страшно и больно. А она всегда находила утешение у Аруна, когда было страшно и больно.
И пока что еще не имело значения, что именно Арун на этот раз повинен в ее уязвимости. И поэтому Хиран не сделала попытки освободиться их объятий Аруна, когда он легко подхватил ее на руки и отнес на диван. Когда бережно усадил ее и, с печалью всматриваясь в ее лицо, провел ладонью по ее волосам. А потом снова обнял, вместе с ней откинувшись на спинку дивана.
— Хиран…
Но она не хотела слушать и говорить вообще. И словно ребенок, боящийся грозы еще сильнее прижалась к Аруну и, покачав головой, зажмурилась.
— Хиран, пожалуйста. – умоляющий голос Аруна причинил боль. – Прошу тебя. Поверь, я не хотел, чтобы все было так... Ты… Я не хотел, чтобы ты узнала об этом вот так.
Хиран, понимая, что ей не удастся избежать реальности, отстранилась от Аруна. Он попытался снова обнять ее, но она не позволила.
— Ты больше не хочешь жениться на мне?
Комок подступил к горлу. Арун же провел рукой по своим волосам. Хиран уже знала ответ. Разве услышанного мало, чтобы понять.
— Я хотел, Хиран. Правда. Я всегда знал, что это будешь ты. Когда-нибудь станешь моей женой. И я знал, что смог бы сделать тебя счастливой. Но… Все изменилось теперь. Я не хочу, чтобы ты думала, будто это твоя вина. Это не так. Но теперь свадьба невозможна, Хиран.
— Кто такая - Рик?
— Хиран…
— Кто? Это из-за нее ты не хочешь жениться на мне? Ты… любишь ее, да? Скажи, пожалуйста. Эта Рик – та, которую ты любишь? Скажи мне…
— Да. Да, люблю.
И Хиран заплакала. Без рыданий, без всхлипов. Просто слезы побежали по лицу.
— Почему же ты не сказал мне? – жалобно прошептала Хиран. – Я же спрашивала тебя. Почему ты не сказал мне…
— Хиран. Помолвка состоялась. Чтобы это изменило? И я действительно намеревался жениться на тебе. Мои чувства не имели никакого значения. Я должен был исполнить свой долг по отношению к тебе и нашим семьям.