Мы не изобретали ни физиогномики, принадлежащей д'Арпантеньи, ни хиромантии, получившей начало в Индии и столь же древней, как мир. Между тем в развитии этих наук мы заимствовали полезное, подкрепляя одну другою и обогащая их открытиями, которые мы приобретали ежедневным употреблением двух соединенных систем. Мы сделали бы гораздо большее, если бы нашли, как все стараются нас уверить, до сих пор неизвестные причины, от которых зависит, что эти науки объясняют инстинкты до известного предела в будущем.
До известного предела потому, что рок всегда подчиняется свободной воле.
Магометане заблуждаются, говоря: «Так написано».
Конечно, для людей, которые без сопротивления отдаются своим наклонностям и оставляют жизнь идти, как она хочет всегда: так написано.
Напечатание этих истин будет иметь целью заставить делать могущественные усилия тех, будущность которых ужасна.
Когда почитают себя далеко от подводных камней, – на корабле все спит мирным сном, но тотчас же все просыпается при приближении грозы, при первых ударах грома или когда берег усеян подводными скалами.
Быть может, мы поспособствуем изменению печальной будущности в счастливую! Наши труды будут оплачены и мы сочтем себя очень счастливыми, если читатели будут рукоплескать нам.
Вступление
Я представляю благосклонным читателям новое издание моего сочинения, и на этот раз с более полной уверенностью в истине, потому что это новое издание просмотрено мною с самою строгою заботливостью. Из него выкинуто все, что пятилетние наблюдения мои показали мне неточным или ложным; все, чему не было бесчисленных доказательств, – все уничтожено мною; из метафизической части выброшено все, что мне казалось порождением чрезмерного энтузиазма или нервической экзальтации и сохранено только то, что до некоторой степени основывается на физике или физиологии. Наконец, я обозначил словом предание или сокращением (tr) все сомнительное или недоказанное опытом, заимствованное у этого предания, тьму которого я стремлюсь рассеять.
И таким образом я могу сказать:
Все, что находится в этой книге – истина.
Но необходимо также, чтобы другие узнали эту истину.
Мне остается разоблачить еще много вещей, потому что я не иду более на случай к неизвестным пределам, я достиг этих неизвестных пределов, и оттуда как властелин над общим попеременно бросаю взгляды и на пройденную уже дорогу на ту, ясно начертанную, которую мне остается пройти.
В течение пяти лет беспрерывного изучения, имеющего уже крепкое основание, обозначенное в этой книге, я сделал множество открытий особенно в области медицины и конечно не в терапевтической медицине, с которой я вовсе не желаю иметь дела, но в другой специальности, быть может более полезной. Точное определение несовершенства организма и будущих болезней, происхождение, исходная точка этих болезней, эпоха их, уже давно обозначенная прежде – все это также ясно обозначается в различных формах руки и в иероглифических линиях, бороздящих поверхность ладони, как ясна для самого неопытного доктора чахотка по особенным формам первых суставов пальцев.
Мы пытались, как это сейчас будет видно, основать наше гадание на физиологических выводах человеческой натуры в той мере, насколько человеческая наука могла довести физиологию, но надо признаться, что в нашей системе обнаруживания тайн до сих пор находятся такие вещи, которые невозможно объяснить посредством науки, и которые явно принадлежат к тому порядку вещей, отношение которых к нашему организму еще не открыто, но которые между тем несомненны, ибо каждый день дает нам новое доказательство их существования.
Понятно, что все это обнаружится когда-нибудь естественной гармонией, но до сего времени мы только безмолвно стоим перед этими тайнами, подобно дорожным столбам, не могущим сказать, кто провел эту дорогу.
Но к чему эти писаные откровения, которые легко доказать в нашу эпоху. Потому ли (все является в свое время), что когда все растлевается и материализуется, тогда должна, без видимой причины, появиться новая наука как противоядие против яда, доказывая позитивной метафизикой новое движение. Потому ли, что в это время нравственного растления необходимо изучить свободно и легко отличать каждое дурное явление, из боязни быть каждую минуту нравственно обкраденным? Потому ли наконец, что учение это является вследствие необходимости, вследствие требования быстро бегущего времени и должно оно пройти по свету подобно тому, как путник пробирается по лесу, пользующемуся дурной славой, с карабином в руке, с револьвером и кинжалом за поясом, вопрошая каждое дерево, каждый кусточек.