- Странно что-то...
- Что странно?
- Большой человек в бутылку по мелочи полез...
- Странно, что из-за меня полез? - усмехнулся Хирург.
- Да. Большие люди, в общем, не тонут... А в частности, на косметических операциях он никак бы не выгреб.
- Ты не права... Лору я сделал на десять лет моложе. И не хирургически, а физиологически. А десять лет жизни бесценны.
- Понятно. А когда мы начнем? Точнее, когда ты начнешь?
- Сначала деньги, потом стулья... Я, пожалуй, еще выпью. Что-то я развоспоминался. Эта Лора... Я буду не я, если она не посинеет от зависти, когда тебя увидит.
- Вот почему ты хочешь меня переделать... Из-за Лоры... Ты ее по-прежнему любишь. И дочь у тебя от нее!
Хирург, помолчав, выдавил:
- Нет, не люблю. Это слово у меня с ней никак не связывается. Просто я - человек, и потому у меня есть прошлое, и еще я немножко мстительный. И Лора - одна из граней моего отношения к тебе, и пусть тебя это не беспокоит. Напротив, эта грань должна тебя радовать. Она добавит к твоей красоте несколько бесподобных черт.
Даша молчала. Хирург встал и пошел пить.
14. Утром она поняла...
Получив деньги в середине мая, Дарья Павловна несколько дней не отдавала их Хирургу. Лишь когда пришла пора съезжать с дачи, она протянула ему свою старую кожаную сумку, набитую долларами так, что замок не закрывался. Выложив деньги на стол, он разделил их на две части. Одну тысяч десять - отдал Дарье, другую уложил в старенький кейс, найденный на чердаке.
- Завтра поеду покупать инструменты, оборудование и медикаменты, сказал он, закрывая чемоданчик. А ты езжай на Валдай, нет в... в Орехово-Зуево, и купи рядом со станцией недорогую дачку где-нибудь на отшибе. Я каждый день буду звонить; как купишь, сразу же приеду.
Вечером они устроили банкет. Продуктов оставалось много, везти с собой их не было смысла, и Даша наготовила столько, что на столе не хватило места. Вино она купила самое лучшее и много купила - гулять, так гулять.
Посидели они на славу. Все выпили, почти все съели. Убравшись, легли врозь.
Утром явился новый хозяин, и они уехали. Он в Москву, она в Орехово-Зуево. Ехать туда ей было неприятно - в окрестностях города была дача той самой подружки. Подружки, которая увела близорукого Диму. Увела по-свински, отняв, может быть, единственный шанс стать счастливой, шанс, посланный ей Богом.
Даша нередко вспоминала, как им было хорошо. Как она чувствовала, как знала, что телесная оболочка - это вовсе не главное, это, скорее всего, маскировочный халат. Самое главное - это возможность единения душ, единения, при котором глаза уходят вслед за сердцами в особое пространство, в котором все пронизывает трепет совместившихся жизней...
Дачка нашлась быстро. Выйдя из вагона, Даша тут же увидела на столбе рукописное объявление:
"Продается домик с
обстановкой, яблоне
вый сад. 4 500 у/е".
Позвонив по указанному в объявлении телефону, она встретилась с серьезным и смешно курносым молодым человеком. Он сказал, что продает дом, так как его родители напуганы сильными прошлогодними торфяными пожарами. Даша сделала кислое лицо, и парень, к неудовольствию появившейся матери, сбавил пятьсот долларов.
От станции до дачки ехать было на автобусе минут двадцать пять, потом столько же пешком. Участок оказался небольшим - соток пять, домик тоже, но чистенький и в хорошем состоянии. Сосед, недружелюбный глуховатый мужчина лет шестидесяти пяти, прочитав записку молодого человека, отдал ключи, не открыв калитки, и тут же ушел.
Войдя в дом, Даша обрадовалась - по всему было видно, что в нем жили хорошие, трудолюбивые люди. Состоял он из узенькой кухни-прихожей с раковиной в глубине, большой комнаты и спаленки. Удобства были во дворе. Два дня Дарья Павловна ждала и устраивалась - переставляла мебель, сеяла цветы, ездила на старую дачу за бельем и посудой.
Проснувшись утром третьего дня, она вдруг поняла, что Хирург ее обманул.
15. Эти ужасные гидравлические ножницы.
Все утро она не знала, куда себя деть. "Наверное, ему были нужны деньги, - подумала она, готовя себе завтрак. - Задолжал кому-нибудь крупную сумму, и расплатился с моей помощью. Теперь придется жить здесь и ездить в Москву на работу".
На всю дорогу до службы у нее уходило почти три часа. Это была, конечно, не жизнь, но что делать? На то и дура.
Ночью ей снились кошмары. Хирург отрезал Даше ногу, отходил к окну, проводил рукой по синей ее голени, почему-то недовольно качал головой, затем зло отбрасывал ампутированную конечность в угол, хватал сумку с деньгами и уходил. Когда за ним с грохотом закрывалась дверь, Даша просыпалась в холодном поту, несчастная и безнадежная.
Однажды утром, после того, как Хирург ушел в очередной раз, Даша проснулась вовсе не в страхе, а полная энергии, поднялась и засобиралась в дорогу. Она знала, что будет делать. Знала, потому что, уходя на этот раз, Хирург бросил ей упрек, укоризненно качая головой: "И как ты могла подумать, как ты могла?.."
Даша поехала искать Лору. Поехала на телевидение. Сунула пятьсот рублей охраннику, сказала твердо: "Мне надо!" и пошла ледоколом.
Это надо было видеть, как они встретились. Лора и Даша, удивительные раскосые глаза и глаза взбесившегося кролика, ослепительная улыбка и гримаса решимости, смешанная с желанием немедленно обратиться в бегство, ноги от ушей и кривые ходули, которых не скрыть и под брюками, туфельки и платье из Парижа и позапрошлогодние сапоги в ансамбле с потерявшем форму костюмом из серого советского трикотажа...
Убрав с лица дежурную улыбку, Лора посмотрела с презрением. "Ты кто такая?! Кто тебя сюда пустил? И как ты, моль залетная, осмелилась ко мне приблизиться?"
Если бы Даша не знала, что эта конфетка, на которую уже облизнулись четверо молодых людей, проскользнувших мимо, в прошлом была ей ровня, она бы ушла. Спрятала бы намокшие глаза и ушла, красня нос платочком. Но она знала, она видела ее дурнушкой, умоляюще смотрящей на Хирурга, она заметила в глазах соперницы, да соперницы (именно в качестве таковой она воспринимала бывшую жену Хирурга), не истребившуюся еще связь с семейством несчастных, заметила, приблизила лицо и прошипела: