Хирург смотрел на начальника милиции Козлова без чувств. Он смотрел на его погоны и видел, что недавно они были полковничьими. А теперь на каждом из них не хватало по звездочке, венчающей карьеру обычного службиста. От них остались пятна.
Начальник милиции обладал массой талантов. Основным из них было то, что в состоянии похмелья он соображал и действовал быстро, так же быстро, как... как в состоянии опьянения (в других состояниях он бывал редко).
- Ты, я вижу, не размазня, - сказал он Хирургу одобряющим голосом. Это хорошо. Сейчас ты минуту подумаешь, и все мне расскажешь. Это нужно для того, чтобы я решил, что делать дальше.
Хирург подумал минуту и сказал, стараясь держать себя в руках:
- Я запойный алкоголик, хороший хирург, бывший хороший хирург. Так получилось, что я предложил сделать ее красавицей. Она согласилась, я начал делать, но деньги кончились. Она стала просить в электричках, ее избили. И ей пришлось идти вас обкрадывать. Как самого богатого человека в поселке. Нужно либо отвезти ее в больницу, либо найти два литра крови первой группы, резус отрицательный. Или она умрет. Через час.
- У меня первая группа, - сказал Козлов, показывая наколку на руке. Желтухой, СПИДом не страдал.
Хирург изменился моментально. Он моментально перестал быть ничтожным страдающим человеком. Он стал врачом. Глаза его стали испытующими. Подполковник стал ниже ростом и смешался:
- Полчаса назад я выпил бутылку водки...
- В таком случае она проснется пьяной. Садитесь вот сюда. Я вижу, у вас отменное здоровье и потому потеря двух литров крови вам повредить не должна.
Подполковник занервничал. Он не боялся: крови он пролил достаточно. И своей, и чужой, и в своем районе, и в Улусмартановском.
Он занервничал, потому что боялся уколов в вену.
- Это я в нее, нетрезвый пальнул, -торопливо заговорил он, испуганно следя за приготовлениями хирурга, - Почудился черт на заборе, вот и пальнул. Утром вышел за ворота, вижу, лестница поперек дороги лежит. Посмотрел в крапиве на обочине и увидел пистолет и кровь вокруг. И по дороге тоже кровь.
- Лестницу убрали? - перешел в практическую плоскость Хирург.
- Причем тут лестница?
- Люди могут увидеть.
Козлов обернулся собой и похлопал его по плечу:
- В этом районе ты можешь ничего не бояться...
- Я не боюсь. Я не хочу, чтобы мне помешали ее оперировать. Сможете лечь с ней рядом?
- Здесь? Да тут швабру не уложишь!
- А вы подсуньте руку под ее плечи.
- Все равно не помещусь, да и столик сломается. Надо эту табуретку с той стороны поставить, в прихожей такая же есть.
- Так что вы тогда стоите? Действуйте! Она же умрет через час.
Подполковник пошел из комнаты. Через минуту из прихожей раздался грохот. Еще через минуту минут он вернулся с табуреткой и прямоугольным листом пятислойной фанеры. По обоям хирург узнал в нем обшивку торцевой стены прихожей...
60. Звони только...
Козлов ассистировал как заправская медицинская сестра. За два часа Хирург извлек пулю и все зашил.
- Дети-то у нее будут? - виновато глядя, спросил подполковник, когда они перешли в комнату. - Я видел, она не рожала, растяжек совсем нет... Не то что у моей полуторки.
- Будут, если очень захочет...
Козлов по-детски обрадовался.
- Выпьем, что ли, по такому поводу? У меня в машине есть.
Хирург посмотрел на него беспомощным взглядом.
- Понятно... - покивал подполковник. - Ну тогда я пошел... Вот тебе для нее деньги.
Он вынул из заднего кармана брюк сложенные вдвое сто долларовые бумажки и протянул Хирургу.
- Спасибо... - выдавил тот, беря спрессованные сидением купюры.
- Через час я заеду, продуктов привезу. Консервов там, мяса парного. Сын вчера кабана заколол...
- Спасибо... А черта вы и в самом деле видели?
- А черт его знает! Жена меня все белой горячкой пугает, вот я смотрю по сторонам, чертей выискиваю. Как напьюсь, так и хожу с пистолетом. Фиг они меня достанут.
- Делириум тременс, то есть белая горячка, не у всех сильно пьющих бывает, - мягко улыбнулся Хирург. - Индивидуальный у нее, видите ли, подход. Одного она съедает, а другого легонько посасывает. А почему вы пьете?
Подполковник тягостно вздохнул и ответил:
- Вырваться хочу. Мне с детства кажется, что я в кадушке какой-то сижу. Короче, не в том расположении воюю. Жизнь не моя, жена не моя, работа не моя. А выпью все так ясно становится...
- Что жизнь, жена и работа не ваши? - улыбнулся Хирург.
- Да. И сердце чувствует, что где-то все-таки есть настоящая жизнь, чувствует и тихонько так радуется.
- Если есть настоящая жизнь, то вы непременно в нее попадете. Император Александр Первый, самый, может быть, великий царь России, под конец жизни нашел ее в пустоши. И еще, знаете, Винни-пух говорил, что поэзия - это не та вещь, которую можно найти. И все, что вы можете сделать, так это пойти туда, где поэзия на вас может найти. То же самое можно сказать и о настоящей жизни. Если ходишь в разные стороны, то она непременно вас найдет.
Козлов задумался над словами Хирурга. Быстро разобраться у него не получилось и он, решив оставить мышление на дом, засобирался:
- Ну, я поеду, жена а то хватится. Потом, если что по моей части, заходи в любое время. Звони только... - виновато улыбнулся подполковник. - Я имею в виду - не надо через забор.
Хирург затоптался, скривил рот кислой улыбкой.
- Ну ладно, отдыхай, - положил Козлов ему руку на плечо и, глянув на дверь, за которой спала Даша, ушел.
Через минуту за забором взревел мотор дернувшего с места уазика.
61. Из колбы в колбу.
Даша поправлялась быстро; Хирург все более и более привыкал к ней. Через неделю после операции он сказал, что заживление идет нормально, но спустя пять месяцев, как раз перед Новым годом ему нужно будет ее непременно посмотреть.
- А что может случиться за пять месяцев? - испугалась Даша.
- Понимаешь, женские органы не любят грубого вмешательства... И реагируют на них болезненно.
- А почему ты меня тогда оперировал!? Я имею в виду влагалище? Форму менял, размер!
- Я просто не хотел говорить, что у тебя были доброкачественные новообразования... Они у многих женщин есть. Особенно у тех, которые не рожали.
- А как ты это определил?
- Ты не поверишь...
- Ну скажи!
- По запаху, - улыбнулся Хирург. - Но сейчас все хорошо, они не возобновились, но перед Новым годом, ты хоть убей, должна будешь раздвинуть мне ноги. И только мне.