Открытия не рождаются в один миг. И мне не хочется ставить в ложное положение своего героя, рассказывать, будто он, поднятый своей мыслью со стула, бегал по комнате и радостно потирал руки или ерошил курчавые черные волосы, а его антрацитовые глаза излучали восторг и умиление. Нет, ничего этого не было.
Медленно, год за годом подходил Гавриил Абрамович к тому, над чем размышляют сейчас крупнейшие специалисты. А в те минуты, когда ему припоминалась маленькая женщина из Долговки, Илизаровым владело лишь предчувствие чего-то важного, что скоро приоткроется ему, хирургу-травматологу, врачу, который имеет дело с самыми «консервативными» по своей способности к изменениям органами человеческого тела. Кость тверда и крепка. Она очень медленно регенерирует. Но ведь кость живет! Она, как и любая другая ткань, — составная сложного человеческого организма. Не может же она по своим регенеративным свойствам полярно отличаться, скажем, от кожи или других тканей?
ПЕРВАЯ ОПЕРАЦИЯ
Люди счастливы по-разному. Молодой — ожиданием, мечтой. Зрелый удовлетворен работой, тем большим и хорошим, что удается сделать для других. На склоне лет человек, оглядываясь на прожитое, думает о том, чтобы внуки не свернули с доброго пути, продолжили то, чему сам отдал силы, разум, талант и волю, и пошли дальше. И в каждом возрасте — свои эмоциональные всплески. Но каждый, когда он здоров, меньше всего думает о том, что здоровье для полноты счастья — самое главное.
Для того, кто получил увечье, кто страдает тяжелым недугом, меркнут земные краски и уходит, уходит, что бы мы ни говорили, какими бы словами ни защищались, — все равно уходит полнота ощущений жизни.
Люди по-разному счастливы. И по-разному счастливы врачи.
Иной счастлив только тем, что выбрал путь «протоптанной и легче». Другому же и во сне снятся недоступные вершины, которые он должен, непременно должен покорить. А иначе такие люди не представляют себе земную, до краев наполненную жизнь.
Г. А. Илизаров по-прежнему работал один. Ездил по вызовам, лечил в стационаре, учился, читал, но все чаще тоскливо сжималось сердце: чудилось, будто не тем занимается, будто впустую уходят годы на больничную «текучку», а позднее упущенное время не вернуть, не наверстать… Влекла его хирургия, а приходилось быть «мастером на все руки». Только через три года появился в больнице второй врач. Затем прислали еще одного и еще! Наконец-то Гавриил Абрамович вздохнул свободнее.
Илизарову, когда он в полную силу начал заниматься хирургией, все чаще бросались в глаза люди с физическими, с точки зрения хирурга, недостатками. Врачи в таких случаях говорят: «отклонение от нормы».
Однажды Гавриил Абрамович пришел в районный Дом культуры. Перед началом киносеанса молодежь танцевала. Утомленный трудным днем, слушал музыку. Беззаботно, легко и красиво вальсировали пары.
вспомнил Гавриил Абрамович и рассеянно улыбнулся: опять извлек из своей «копилки» афоризм.
Ему все больше нравилась музыка, у баяниста было то, что называют «играет с душой». Гавриил Абрамович отыскал взглядом баяниста. Привычная поза сельского гармониста — чуть склоненная к инструменту голова с шапкой густых темно-русых волос, в позе этакая небрежность человека, знавшего, что он многим нужен и если его здесь не будет, веселье замрет, лица станут постными. Но глаза! Парень молодой, а глаза грустные-грустные. Словно потерял человек что-то давным-давно, не может вернуть утраченное и владеет им неизбывная тоска. Нет, такие глаза невозможно забыть.
Когда стихли последние аккорды и люди направились в зал, к баянисту подошел паренек и бережно принял от него инструмент. Только в этот момент Гавриил Абрамович заметил рядом костыли. Гармонист с привычным жестом придвинул их одной рукой, разбросал по обе стороны и, не спеша, не оглядываясь, тяжело зашагал к выходу. Щупленький, худощавый, с подогнутой ногой, он как-то сразу стушевался, словно хотел быстрее скрыться от людских глаз.
Гавриил Абрамович, выбросив билет в урну, поспешил вслед за баянистом.
— Хорошо играете. Давно научились?
Баянист остановился, посмотрел на непрошеного спутника все тем же грустным взглядом. И встретил открытый, теплый взгляд смуглого человека. Черные, аккуратно подстриженные усы подчеркивали его кавказское происхождение. Глаза темные, внимательные.
Они закурили, неторопливо зашагали по деревянному тротуару.
— А с ногой что? — будто невзначай полюбопытствовал Гавриил Абрамович.