Нет, литература не давала ответа. Но разве поиск, однажды начатый, можно остановить? И разве можно примириться с мыслью, будто бы сделать ничего нельзя? Нет, можно, оказывается, ехать по срочному вызову в соседнее село, просто смотреть вперед и просто обратить внимание, как покачивается дуга над головой коня. И потом, еще не оформленная, мелькнет мысль: дуга крепко скрепляет оглобли… В медицине тоже есть дуги… Вернувшись домой, Гавриил Абрамович ломает черенок от лопаты. Этот своеобразный «макет» сломанной кости он скрепляет при помощи дуг медицинскими спицами. Нет, не то! Обломки покачиваются, прочной фиксации нет. Значит, не годится.
Однажды… Это литературное «однажды» и «вдруг», классически высмеянное Чеховым-рассказчиком, все-таки существует в жизни. Оно, «вдруг», накапливается постепенно, как дождевая туча, чтобы в одночасье обрушиться ливнем — густым и чистым. Для Гавриила Абрамовича подобное «вдруг» пришло нежданно глубокой ночью. Он поднялся с постели, присел у письменного стола, заваленного книгами, рукописями, «орудиями производства». Сдвинув в сторону книги, над которыми сидел вечером, вооружился карандашом, бумагой. И сосредоточенно, будто сейчас открывалось ему самое важное в жизни, чертил, делая все новые и новые наброски.
Когда солнце полоснуло по окнам и, заглядывая в комнату, осветило письменный стол, Гавриил Абрамович уже собирал эскизы в аккуратную стопку. Он дождался — о как медленно тянулось время! — часа, когда проснулись соседи, и тихо постучался в дверь их квартиры.
Сосед, слесарь трикотажной фабрики Григорий Николаев, собирался на смену. Гавриил Абрамович без предисловий поведал о цели своего прихода. Придумал он аппарат для операций. Может, сосед изготовит его в своем цехе? Он, Илизаров, никого из людей, технически могущих осуществить его идею, пока еще не знает.
Григорий развернул эскизы, внимательно рассматривал их, уточнил размеры деталей.
— Мудруешь ты что-то, Абрамыч, — не то с укором, не то одобрительно произнес Николаев задумчиво. Потом бережно свернул чертежи и твердо сказал:
— Выточим.
Вместе с Николаем Рукавишниковым Григорий почти два месяца работал над аппаратом. Им помогал токарь машиностроительного завода Иван Калачев. Первый аппарат Илизарова для лечения переломов конечностей был создан. Позднее у курганского хирурга появится много других и тоже первых аппаратов. Хирург пойдет вперед, и «первые» станут серийными, а он будет конструировать все новые. Но как же все-таки выглядел самый первый «новорожденный»?
По обе стороны перелома на руку или ногу надеваются стальные кольца. Нога уподобляется втулке колеса, через которую крест-накрест проходят медицинские спицы. Оба кольца с пропущенными через кость спицами, соединяются тремя стальными планками. При помощи винтов устанавливают такую длину планок, чтобы они обеспечивали полную статичность соединенных отломков кости. Больной, наступая на искалеченную ногу, не испытывает боли.
Пока это была только схема. Только схема, над которой еще долго работал Гавриил Абрамович. Думаете, он сразу начал лечить при помощи своих аппаратов? Для хирурга это оказалось бы не только опрометчиво, но и непростительно. Илизаров отправился на завод, к технологам. Он дотошно расспрашивал их о марках стали, о свойствах и «капризах» металла, а затем вооружился техническими справочниками. Теперь технические книги, как и медицинские, заняли равноправное положение на его столе. Хирург настойчиво овладевал политехническими знаниями.
Несколько раз вытачивали одни и те же детали из разного металла Иван Калачев и Григорий Николаев — то спицы пружинят, то планки чем-то не нравятся хирургу. Но все же дело продвигалось вперед. И вот, наконец, наступил день, когда Илизаров впервые надел свой аппарат на ногу пострадавшего. Результаты превзошли самые радужные надежды. На третий день больной пошел, наступая на искалеченную ногу. Пошел!.. Гавриил Абрамович шагал рядом, готовый в любую минуту подставить плечо, помочь. Он заглядывал в лицо больному, стараясь отыскать хотя бы признаки боли, быть может, скрываемой от него. А больной, пораженный тем, что так легко пошел, только улыбался и радостно кивал головой…
…Заявка на изобретение была направлена в Москву, оттуда пришла телеграмма: «Выезжайте аппаратом». В столице у Илизарова знакомых не оказалось, и он воспользовался рекомендацией соседей по Долговке. Пришел по указанному адресу, но хозяев дома не оказалось — ушли в театр. Дверь открыла девочка. С ее разрешения Гавриил Абрамович оставил в передней свою поклажу и отправился в общежитие. Если бы он знал, какой переполох начнется в незнакомой семье после его прихода, вряд ли оставил бы там свою поклажу.