Ровно за две минуты до отправления, с красной рожей и взъерошенными мокрыми волосами, потеряв в давке боковой карман, таща за собой изрядно помятую сумку, вваливаюсь в вагон.
— Алё, Михал Михалыч! — кричу я в трубку мобильного телефона. — Вас Дмитрий Андреевич Правдин беспокоит! Уже еду, встречайте! Вагон? Вагон 17. Почему так дышу? Торопился шибко, боялся опоздать. До встречи!
Закончив разговор, поднимаю глаза и оглядываюсь. Оказывается, я попал в попутчики к разномастной туристской братии, едущей на Валаам и на Кольский полуостров за экстримом. Большинство едет с детьми и собаками, а в багаже угадываются разобранные горные велосипеды и составные части от байдарок. Ну хоть туристы, а алкаши какие, нагруженные спиртным!
Последний день июля дает о себе знать послеполуденной жарой. От нее изнывают и люди, и животные. Хуже всего дело обстоит с детишками: их около дюжины, все, как на подбор, от двух до трех лет, и чрезвычайно голосистые. Через десять минут вагон напоминает филиал чистилища, где помимо адской жары стоит адский шум: крик плачущих детишек, скулеж обалдевших в замкнутом пространстве собак и перебранки случайных попутчиков. Не удалось и мне избежать такой перебранки: протискиваясь в свое купе, я наступил на то ли хвост, то ли лапу выбежавшей в проход таксе, а ее хозяйка меня натурально облаяла.
Но вот я наконец добираюсь до своего купе. Мои соседи — пожилая пара спортивного вида: стройная женщина за семьдесят (язык не поворачивается назвать ее «бабушкой», лишь заплетенные в косу седые волосы и лучики морщин вокруг глаз выдают ее истинный возраст) и поджарый мужчина ей под стать. Наш четвертый попутчик где-то у друзей в соседнем вагоне и придет только к ночи.
Тамара Ивановна и Борис Михайлович, мои новые знакомые, — коренные москвичи. Они поженились еще студентами, долго работали в каком-то закрытом НИИ инженерами, а выйдя на пенсию, увлеклись путешествиями по России.
— Вы представляете, Дмитрий, мы с Борисом всю жизнь дальше МКАД почти не выезжали, разве что в служебные командировки, да пару раз за границей побывали, — прихлебывая чай, рассказывает Тамара Ивановна. — У нас и вся родня в Москве. Так и прожили до пенсии в столице.
— Только когда перекрасились в пенсионеры, решили исправить ошибку! — улыбаясь, поддерживает супругу мой попутчик. — Изучаем нашу необъятную страну, так сказать, вживую. Где мы только за эти годы не побывали… Дальний Восток, о! Вы там бывали когда-нибудь?
— Я там вырос и долгое время работал, — по-простецки говорю я, уплетая слойку с маком. — Я в Питере не так давно обретаюсь, но путешествовать люблю и не дожидаюсь прихода пенсии. А вы сейчас куда путь держите?
— На Соловки, — отвечает Тамара Ивановна, — слыхали, поди?
— Кто ж не слышал? Дикарями или иным способом?
— По Интернету выбрали фирму, что подешевле, естественно — мы как-никак пенсионеры, — и махнули!
— Да, с остановкой у вас в Питере! Два дня любовались Северной Пальмирой, а теперь на Соловки!..
— А где вам выходить?
— Кемь. Это уже в Карелии. Там нас встретят, и дальше на теплоходе уже поплывем по Белому морю на Соловецкие острова. А в прошлом году ездили на Валаам. Вы не бывали?
— К сожалению, пока не довелось, — грустно отвечаю я.
— Ну, какие ваши годы! — подбадривает Борис Михайлович.
— Еще наверстаете! — подхватывает Тамара Ивановна, убирая со стола.
— И действительно, отчего такая идея не приходила мне раньше в голову? — думаю я, отправляясь после ужина на боковую на своей верхней полке…
Глава 4
Я просыпаюсь, когда за запотевшим окном едва брезжит дневной свет. Мои попутчики готовятся покидать вагон и достают свой багаж.
— Кемь? — вполголоса интересуюсь я у пенсионеров.
— Да, подъезжаем.
— Как Кемь?! — подскакивает молодой взъерошенный субъект на верхней полке по соседству. Когда он там успел появиться, я, честно сказать, и не приметил. — Да что же это такое? Отчего меня никто не будит? Мне тоже в Кемь надо! Безобразие!
— Да вы успокойтесь, молодой человек! — ласково обращается к нему Тамара Ивановна. — Проводник вас уже три раза будил, только вы все не просыпаетесь!
«Пить меньше надо!» — думаю я, когда субъект, слезая с полки вниз, обдает меня алкогольным амбре.
— Эй, парень! Сдавай белье! — звучит раздраженный голос проводника. — Имей совесть! Четвертый раз к тебе подхожу!
— Да? — искренне удивляется парень. — Эх, видимо, вчера мы малость перебрали!