Сейчас кафедра уже закончила свою первую пятилетку. Каждый год на ней учатся 110--115 врачей -- хирургов из разных городов страны. В течение года проходят пять двухмесячных циклов занятий. В каждой группе занимается по 25 врачей.
Первый цикл предназначен для обучения повышению квалификации профессоров и преподавателей высших медицинских учебных заведений. Приехавшие в Москву преподаватели мединститутов слушают лекции опытных профессоров-проктологов, присутствуют на сложных операциях в Институте проктологии, досконально разбирают эти операции, смотрят больных.
Остальные четыре цикла занятий организованы для врачей-хирургов.
-- Есть ли разница в обучении преподавателей медицинских институтов и лечащих хирургов-проктологов?-- спрашиваю я у доцента этой кафедры, уже знакомого читателю доктора медицинских наук, заведующего отделением НИИ проктологии А. М. Никитина.
-- Конечно, есть,-- говорит он.-- С преподавателями обсуждаются методические вопросы преподавания проктологии как научной дисциплины. Не только мы с ними, но и они с нами делятся своим опытом. Устраиваем дискуссии.
Слушателей из лечащих хирургов-проктологов к нам направляет Министерство здравоохранения. Преподавателей медвузов мы приглашаем сами по их заявкам. Однако заявок бывает больше ста, а мест у нас только 20--25. Надо учитывать, что курсанты наши -- сами профессора, заведующие кафедрами хирургии в мединститутах -- люди очень опытные, интересные, с самостоятельным мышлением. Занятия с ними требуют от преподавателя кафедры проктологии больших знаний, напряжения, особой этики чтения лекций, проведения занятий.
Ежедневно с часу до трех идут лекции, показательные операции. Затем занятия в лабораториях. За время учебы приехавшие хирурги как бы становятся членами коллектива Института проктологии. Их приглашают на все заседания, научные конференции, они бывают на апробациях диссертаций, сами выступают.
Проводятся с ними экскурсии в ведущие медицинские учреждения страны, например, в новые онкологические и кардиологические центры, в другие научные институты.
Уже около 700 ведущих хирургов-проктологов страны из Благовещенска, Киева, Минска, Тбилиси и других городов занимались на кафедре, слушали лекции.
-- А не было ли повторных циклов занятий с теми, кого уже вызывали в Москву?
-- Лишь один, в пятилетний юбилей кафедры,-- отвечает Никитин.-Больше, к сожалению, не было у нас возможности. И по разу-то не успевали принимать всех желающих подучиться. Кафедра маленькая -- семь преподавателей. Один -- В. Д. Федоров, член-корреспондент Академии медицинских наук, три доцента (доктора наук!), три ассистента. А в начале работы был всего один профессор -- "В. Д.".
БЕЗ СКАЛЬПЕЛЯ
Наркоза больной не давали. Никто не следил за давлением и пульсом. Не было ни крови, ни наложения швов. Однако операция шла здесь самая настоящая. И сложная -- удаление полипов прямой кишки. К тому же и больная была в преклонном возрасте -- 72 года. В этом возрасте любое хирургическое вмешательство опасно, раны заживают долго. А здесь...
После операции больная встала и сама поднялась на лифте в палату. Через пять-шесть дней она уже будет дома.
Чудо? Нет. Операция выполнена методом эндоскопического вмешательства.
Я беседую с заведующим отделением эндоскопии доктором медицинских наук В. П. Стрекаловским.
-- Институт наш -- научное учреждение, но работаем мы на основе практики и для практики. Поэтому у любой работы две задачи -- научная и практическая. В том числе и у таких методов исследования, как эндоскопия, колоноскопия, и некоторых других,-- говорит он.-- При помощи стекловолокнистой оптики мы получили возможность заглянуть практически во все отделы желудочно-кишечного тракта, обнаружить полипы, язвы, всевозможные образования, вплоть до мельчайших, в 40--50 микрон. И сделать это быстро и, главное, безболезненно для пациента. Методика каша, а аппарат усовершенствован совместно с японской фирмой "Олимпус".
Колоноскопия -- метод исследования, диагностики,-- продолжает Стрекаловский,-- но он позволяет, как вы сами видели, выполнять операции -удалять полипы, проводить расширенные биопсии.
Да, я видела, как черный эластичный шнур легко входит в кишечник пациента и мягко ползет, показывая врачу все, что встречается на пути. Одновременно изображение подается на экран цветного телевизора, идет видеозапись.
Владимир Павлович ставит пленку -- и на экране проходят кадры недавних исследований. Он комментирует: это диффузный полипоз 14-летнего паренька с Алтая, оперировал потом Никитин. Это болезнь Крона -- огромная язва. А вот совсем неприятный случай -- на фоне неспецифического язвенного колита развился рак.
Отличный прибор! Но пока сам метод очень дорог и таких установок мало.
-- Сколько же исследований вы провели колоноскопическим методом?
-- Более 18 тысяч. Пожалуй, такого опыта не имеет никто в мире.
-- А сколько выполнили операций?
-- Около пяти тысяч. К сожалению, было шесть осложнений, после которых потребовалось хирургическое вмешательство традиционными методами.
Вместе со мной смотрят запись и слушают Стрекаловского врачи из других городов, занимающиеся на кафедре проктологии. "Всего шесть! -восхищаются они.-- Ведь пациенты с полипами были пожилого возраста, и осложнения у них при традиционных хирургических операциях возможны неизмеримо чаще, всего шесть!"
Но Стрекаловский не разделяет восторга, он огорчен: "К сожалению, шесть".
Колоноскопия только один из методов, применяемых в отделении. Совместно с японской фирмой созданы комбинированные приборы для осмотра, по существу, всего пищеварительного тракта и органов брюшной полости.
Метод колоноскопии был темой докторской диссертации Стрекаловского.
Владимир Павлович родился в северной русской деревне, медицину изучал в Казани, работал в сельской больнице. Аспирантуру окончил в Москве. В лабораторию, ставшую потом НИИ проктологии, пришел десять лет назад, в 1972 году. Эндоскопия тогда только начиналась, отделения, естественно, не было. В кабинете стоял один эндоскоп.
-- Скажу вам по секрету,-- говорит Владимир Павлович,-- нам уже тесно. "В. Д." пробивает новое здание, по нашему проекту, с учетом того нового, что вошло в науку. К тому времени, надеюсь, у нас появятся новые отечественные приборы. Разработки ведутся, но нельзя выдавать желаемое за действительное. Это первое правило научной честности. В институте Федорова его не нарушают.
-- А какие еще незыблемые правила есть у вас в институте?
-- Первое -- гуманное отношение к человеку, к больному, прежде всего как к живому существу, древнее правило медицины, но о котором теперь в мире иногда забывают даже врачи. Второе -- безнадежных больных нет. Врач борется за жизнь и здоровье каждого больного до конца. И третье -- сотрудники имеют полную свободу творчества, которая выражается в праве доказывать и отстаивать свои взгляды. А потом отвечать за них. Правила эти идут от Федорова...
"То, что сделано в нашем институте,-- плод работы всего коллектива, поэтому обо мне лично писать не надо, пишите о коллективе, о сотрудниках, об институте",-- вспомнились мне слова В. Д. Федорова.
Я выполнила его пожелание. И не моя вина, что за каждым врачом, за каждым больным незримо стоял Федоров. В каждом научном исследовании, в каждой операции, выполненной здесь, чувствовались его мысль и труд. В стиле работы института угадывались манера самого Федорова, его характер. НИИ проктологии и профессор В. Д. Федоров неразделимы. Здесь уж ничего не поделаешь.