— Поверьте, отмоетесь, переоденетесь, отдохнёте и с улыбкой станете вспоминать рисовые пирожки, которые мы ели на вокзале в ожидании столь удачно подвернувшегося поезда.
— Пирожки были — просто ужасны. Даже я с моими скудными умениями готовки сделала бы вкуснее.
— Надеюсь когда-нибудь попробовать.
Чародейка промолчала. Все домашние дела скопом она не любила от всей души, а уж готовить не умела совершенно, посему давать Вилохэду дополнительный повод для насмешек не собиралась.
Экипаж свернул на улицу Колышущихся папоротников и остановился возле дома чародейки.
— Даже не знаю, как погляжу в глаза подруги после того, что сотворила с любезно предоставленным платьем, — покачала головой Рика, — разглаживая подол, — хоть оно и было ей мало, но всё-таки нравилось.
— Идите, отдыхайте со спокойной душой, — улыбнулся коррехидор, — мы с вами заслужили денёк полного покоя. А по поводу платья передайте госпоже Эни Вада, что я с радостью оплачу покупку любого платья, какое только глянется ей. О цене она может не волноваться.
— Эни станет прыгать до потолка от такой новости, — усмехнулась Рика. Она внезапно ощутила всю навалившуюся усталость минувшего дня, — спасибо.
— А, ерунда. Отдохните хорошенько, а завтра — к его величеству с докладом. Даже, если Парки сбежали, их более чем своеобразную фабрику по производству наркотиков ликвидировать нам удалось.
Попрощавшись, коррехидор назвал адрес резиденции Дубового клана и отравился домой.
Если Фибс — личный камердинер его сиятельства графа Окку и удивился, увидев господина в столь неподобающем виде, то он даже бровью не повёл, невозмутимо сообщив лишь, что по его душу приходили несколько посыльных, и пошёл готовить горячую ванну.
Вил лежал в пахнущей лавандой пенной воде и наслаждался. Но не успело пройти и двадцати минут, как в ванную комнату вошёл Фибс и провозгласил:
— Ваше сиятельство немедленно требуют в Кленовый дворец по какому-то архиважному делу.
Вилохэду пришлось вылезти из ванны, наскоро вытереться, и через пять минут перед офицером, стоявшем в передней (Фибс из принципа не предложил тому, кто не дал господину спокойно принять ванну, пройти в гостиную и присесть), появился коррехидор в шёлковом халате, вышитом драконами, и с мокрыми волосами, крупные завитки которых роняли капли воды.
— Полковник, — отдал честь офицер в форме королевской гвардии, — мне поручено вам лично передать волю его величества Элиаса, — он протянул Вилу конверт, запечатанный королевской печатью — на алом сургуче красовался утончённый лист королевского клёна — символ правящего дома Каэдэ.
Вил впервые удостоился чести получить личное послание от короля и прекрасно понимал, что ничего хорошего данное послание ему не сулит. Он сломал печать и прочитал скупые строчки письма, от которых так и веяло раздражением писавшего:
Вилли!
Где тебя черти носят? Повелеваю: немедленно явиться в Кленовый дворец вместе со своей невестой. Я очень недоволен, если не сказать попросту, зол.
Ниже красовалась размашистая подпись его величества и удостоверяющая её красная печать.
— За вами его величество прислали магомобиль, — поклонился посланник, — одевайтесь, я подожду.
Вил пошёл одеваться, гадая про себя, что послужило причиной такой срочности и поводом для очередного недовольства короля. В это время заботливый камердинер успел поднести своему любимому господину большую чашку кофе со сливками и бутерброд.
— Куда ж голодным-то? — приговаривал он, поправляя форменную куртку, которую Вил предпочёл надеть, чтобы хоть как-то задобрить озлившегося монарха.
Заехать за чародейкой удалось быстро, благо Рика была не из тех девушек, что подолгу собираются на выход.
— Что случилось? — обеспокоенно прошептала чародейка, сидя рядом с Вилом на заднем сиденье, — что случилось?
— Не имею ни малейшего представления, — пожал плечами коррехидор, — но что-то успело стрястись, пока мы с вами путешествовали по артанской глубинке.
Кленовый дворец встретил их обычной ленивой истомой выходного дня. Придворные дамы в воскресных нарядах фланировали по одиночке и стайками, и в их поведении ощущалось скрытое возбуждённое предвкушение скорой королевской свадьбы.
Его величество же, напротив — казался мрачным и озабоченным одновременно. Трудно было даже сказать, чего было больше.
— Ну, наконец-то! — воскликнул он вместо приветствия, — кузен, вы забываете, что помимо титула и положения младшего сына Дубового клана, вы ещё и носите чин полковника, — последовала многозначительная пауза.
Вилу подумалось, что, раз уж монарх перешёл на «вы», степень его сердитости высока.
— Я всё могу понять, — продолжал венценосный родственник, — сам пользуюсь Древесным правом, но просто так исчезнуть из столицы на двое суток — это уже не лезет ни в какие ворота. При этом ни одна живая душа в Кленфилде не знает, в каком уютном гнёздышке вы со своей невестой проводите выходные, наслаждаясь обществом друг друга!
Рика уже хотела было возразить, что «уютное гнёздышко» оказалось на поверку заброшенным грязным подвалом, в котором они оба оказались после увесистого удара по голове в обществе злобного элементаля земли, но Вил незаметно сжал её локоть, призывая к молчанию. А король тем временем продолжал бушевать. Он ругал своего младшего родственника за безответственность, эгоистичность (видите ли, Вилохэд ставит личные интересы выше служебных), беззаботность и многое другое, в число коего входили позор прославленного клана и подвергание опасности мирных жителей Артанской столицы. Когда же эмоции его величества Элиаса начали сходить на нет, стало, наконец, понятно, из-за чего эти самые эмоции и возникли: оказалось, пока Вил и Рика месили дорожную грязь в окрестностях деревни с унылым видом и соответствующим прозванием, в столице произошло убийство, беспримерное в своей жестокости. Целая семья их семи человек была истреблена в собственном доме, причём самым бесчеловечным образом.
Король назвал тот самый адрес, что был начертан на салфетке их новым знакомым Эрнстом.
— Дежурный офицер моей, а, собственно, более вашей службы, — король выразительно поднял красиво изогнутую бровь, — описал удивительное явление. Все члены семьи: немолодой отец, мать и пятеро разновозрастных дочерей приняли смерть самым, что ни на есть, противоестественным способом: их убил мраморный пол в их же собственной гостиной. Из дорогого розоватого мрамора вылезли каменные клинки, которые пронзили всех членов семьи, распавшись в конце на отдельные шипы.
— Парки! — не выдержав, воскликнула чародейка, — Глыбарь до них всё-таки добрался!
— Откуда вам известно имя погибших? — король подозрительно поглядел на чародейку и коррехидора, — и кто такой Глыбарь? Означает ли сия странная осведомлённость, что ваш дорогой магомобиль, припаркованный неподалёку от места преступления, — не просто случайное совпадение?
Вил по порядку поведал королю о событиях предшествующих дней. Король то хмурился (когда коррехидор рассказывал о кулачных боях), то чуть улыбался — это уже относилось к экзотическому способу производства порошка, что свёл в могилу королевского пажа.
— Элементаля земли по имени Глыбарь из плена освободила госпожа Таками, — закончил свой рассказ коррехидор, — и мы предполагаем, что именно он расправился с семейством Парк, которое и пленило могучего духа, обманом позволившего заковать себя в зачарованный обруч из метеоритного железа.
— Значит, скандал с остановкой городских часов обошёлся без вашего участия? — спросил король.
— Часы? Сегодняшней ночью? — не поняла Рика, забыв начисто о правилах дворцового этикета, — мы были в поезде и приехали только утром.
— Тогда вы не в состоянии объяснить, что понадобилось вашему личному адъютанту на Часовой башне, и с какого перепугу ему вздумалось заклинить часовой механизм фамильным оружием?
Рика и Вил удивлённо переглянулись.
— Один ваш вид лучше всяких слов говорит, что вы не в курсе дела, — король криво усмехнулся, — так вот просвещаю вас, господа офицеры, — сегодняшней ночью случилось нечто беспрецедентное: городские часы — краса и гордость Кленфилда, не останавливавшиеся ни разу за все полторы сотни лет своего существования, встали. И в таком положении пробыли около трёх часов, пока их удалось запустить, благодаря немалым усилием королевских часовщиков. Причиной тому послужили двое ваших подчинённых, успевших бесследно испариться с места происшествия. Имя одного было установлено по сломанному и искорёженному фамильному клинку, наглухо застрявшему в одной из шестерён, им оказался Тимоти Турада. А вторым героем, как я предполагаю, был сержант Меллоун, ибо ни у кого в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя нет таких идиотских рыжих усов. Эта парочка ночных проказников, воспользовавшись служебным положением, пробралась за каким-то лешим в Часовую башню, где они обрушили ремонтную площадку, заклинили часовой механизм, и после помощи смотрителя, ему пришлось освобождать умудрившегося свалиться и повиснуть на технических канатах (уж не знаю, который это был из двух!), парочка поспешила удалиться. Смотритель через полчаса только обратил внимание, что часы встали, ну а дальше начались работы по устранению неисправности в главной достопримечательности нашей столицы. Так что вам, граф, я поручаю выяснить мотивы, побудившие ваших подчинённых к столь странному и загадочному поведению, наказать их и сообщить главам кланов о безобразном проступке Турады и Меллоуна.