Король смолк, задумался.
— Но сначала поезжайте на место странного убийства. Если подтвердится вмешательство стихийного духа, использовавшегося жертвами для производства наркотиков, то дело будет закрыто. Я стану считать, что вы, полковник, свершили разрешённую мною казнь несколько экзотическим способом. Магомобиль, что доставил вас сюда, в полном вашем распоряжении.
Вход в дом Парков был опечатан, а ворота пересекала полосатая лента королевских цветов, означающая, что входить туда запрещено. Коррехидор отцепил ленту, и они пошли в дом. Запах крови и смерти буквально бил в нос.
— Не наколдуете защиту от запаха? — спросил Вил, прикладывая к носу надушенный носовой платок, — в предыдущий раз у вас прекрасно получилось.
Рика сделала лёгкий ритуал, и запах если не перестал ощущаться, то, по крайней мере, ослабел в разы. Картина, что предстала их взорам, производила столь сильное впечатление, что коррехидор малодушно подумал о том, что дорого бы дал, чтобы никогда в своей жизни не видеть ничего подобного. Дорогие плитки мраморного пола гостиной на первом этаже — той самой, где весело носилась младшая из девочек Парк в оранжевом ципао, а её старшие сёстры развлекали гостей, вспучились, оборотившись клинками в человеческий рост, что в районе грудной клетки и головы разделялись на отдельные части и ощетинились во все стороны наподобие кровавых ежей.
Все члены семейства Парк был убиты. Завалилась набок сама мать «почтенного» семейства, месть Глыбаря, заставившего по собственной прихоти ожить мрамор пола, превратившись в разящее наповал оружие, застала её в излюбленном кресле. Господин Парк, производивший при жизни, как помнила Рика, впечатление рассудительного пожилого мужчины, был буквально разорван на несколько частей. С дочерьми было не лучше. Все они приняли свой ужасный конец буквально в одночасье.
— Да, наш знакомец постарался на славу, — покачал головой коррехидор, отводя глаза от стройного девичьего бедра, пронзённого насквозь мраморным клинком, — никого не пощадил.
— И оно понятно, — скривилась чародейка, — благородного стихийного духа держали на цепи, словно шелудивого пса, и кормили адской смесью сахара и керосина. Не удивительно, что Глыбарь обошёлся со своими обидчиками подобным образом. Но для отчёта я всё же проверю на зеркале Пикелоу. Наши выводы станут куда весомее, если они подтвердятся экспериментом. Хотя, — чародейка склонила голову на бок, — в мире не существует магии, кроме магии стихийных духов, что позволяет настолько менять свойства предметов и материалов.
Рика вызвала фамильяра, активировала зеркало, и очень скоро оно показало пышнотелую глиняную женщину с чудовищных размеров грудью, занимавшуюся самоудовлетворением с бесстыдной откровенностью. Вил мельком увидел фантазию помешанного на любовных утехах мага, создавшего зеркало, и быстро отвёл взгляд. Смущать чародейку не входило в его планы. Зеркало было быстро убрано, а девушка озвучила однозначный вердикт: «Магия на месте преступления использовалась одна единственная, это была магия земли, а всполохи голубоватого свечения на заднем фоне указывали, что это не просто магия земли, а стихийная магия земли. Следовательно, в доме Парков поработал никто иной, как им известный дух земли Глыбарь. Ибо нет никаких оснований полагать, будто бы в Кленфилде могли одновременно находиться сразу несколько стихийных духов земли».
Вил не успел заприметить на похабной картине никаких голубоватых всполохов, но поверил чародейке на слово.
— А не может Глыбарь околачиваться где-нибудь поблизости? — спросил Вил, которому очень хотелось уйти из этой коллективной импровизированной гробницы, — вдруг он сошёл от одиночества с ума и примется болтаться по столице, убивая наших сограждан направо и налево?
— Нет, — покачала головой чародейка, — он уже давно в духовном плане. Помните, как он торопился покинуть подвал? — проговорила она, поймав скептический взгляд Вилохэда, прямо-таки вопрошавший: «Откуда такая уверенность?», — элементаля в физической форме удерживало заклятие и метеоритное железо. Без этого он может продержаться в нашем мире от силы час, максимум — два. Так что в данный момент, спустя почти сутки, Глыбарь ни для кого опасности представлять не может.
Вил отпустил служебный магомобиль и на своём поехал в коррехидорию.
— Вижу, вы даже не приглашаете меня пообедать или выпить шоколаду, — сыронизировала чародейка над бледным видом четвёртого сына Дубового клана.
— Мне нужно время, чтобы картина смерти семейства Парк хотя бы немножко выветрилась из моей головы. Слишком много было крови и мяса, чтобы мне захотелось сейчас съесть не прожаренную говядину. Давайте сначала закончим с бумажной работой, а уж потом подумаем, как с приятностью провести остаток выходного дня.
Они решили заниматься отчётами в кабинете Вила.
— У вас слишком холодно и неуютно, — передёрнул плечами коррехидор, — не говоря уже о том, что более-менее нормальный стул у вас всего один. На счёт Турады не беспокойтесь. Он в выходные дни носа не кажет в коррехидорию.
Первое, что бросилось в глаза, а точнее, в нос чародейке — был сильный запах чеснока, источник которого стоял прямо на письменном столе коррехидора. Это было блюдечко с нарезанным молодым чесноком. Именно оно и источало непередаваемый аромат. На подоконниках притулились чесночные головки, одна даже красовалась над входной дверью, пришпиленная солидной канцелярской кнопкой.
— Это ещё что за гадость? — Вил с отвращением поглядел на обилие измельчённого чеснока, — к нам в гости приходил чесночный фермер и любезно оставил образцы собственной продукции?
— Думаю, — хихикнула Рика, — это ваш адъютант позаботился о вашей личной безопасности. Ведь всем известно, что вампиры страшно бояться этого овоща.
Коррехидор вздохнул, вытряхнул чеснок в корзину для бумаг и, подумав, отправил туда же и блюдце.
— Давайте хоть окна откроем, — предложил он и пошёл заварил чай, и они принялись описывать события, имеющие отношение к семейству Парк. Рика норовила погрузиться в подробности, и коррехидору приходилось останавливать её, убеждая, что та или иная подробность не имеют значения, а поэтому вставлять их в текст доклада его величеству попросту не стоит. Чародейка кивала, спохватывалась, но буквально через пару минут предлагала то же самое.
Когда доклад был, наконец, закончен, а чай — выпит, их неспешный, ничего не значащий разговор был прерван неожиданным стуком в дверь.
— Ваше сиятельство, — раздался требовательный голос Турады, — вахтенный сказал, что вы на месте. Позвольте войти?