Кики обошла магический барьер, созданный чародейкой, потрогала его тощим узловатым пальцем, но длинный коготь высек неожиданную искорку. Болеглот отдёрнула руку, совсем по-кошачьи облизала её и принялась рассказывать дальше.
— Обессиленная и голодная я пришла туда, где убивают животных.
— Куда ты пришла? — не поняла Рика.
— Вы ведь под местом, где убивают животных, подразумеваете Кленфилдские скотобойни? — светским тоном переспросил коррехидор.
— Да, да, — обрадовалась пониманию болеглот, — там и коровок, и свиней убивали, а потом разделывали на мясо. Конечно, боль животных — это совершенно не то, что боль человеков, — она сладко облизнулась, — но истаять и помереть позорной смертью в материальном мире не позволила.
Рика, наконец-то, поняла, как зацепить хитрого болеглота. Чародейка, отнюдь, не обольщалась, будто Кики, медленно бродящая вокруг магического барьера и вроде бы с обезоруживающей откровенностью жалующаяся на жизненные невзгоды материального мира, просто так расскажет о преступлении. Существа из духовного плана коварны и хитры, как только она почувствует, что людям от неё что-то нужно, тотчас же начнёт юлить и постарается стребовать за помощь какую-нибудь плату. И чародейка не понаслышке знала, что плата сия может оказаться весьма и весьма неприятной. Поэтому желание болеглота вернуться в духовный план пришлось как нельзя кстати.
— Так ты не видела, что произошло с девушкой, труп которой лежит на полу? — спросил коррехидор, успевший перейти с болеглотом на «ты».
— Говорю же, не видала! — ворчливым старушечьим голосом пропищала Кики, почесав за ухом, — я, что, сюда поспать пришла. На скотобойнях владельцы магией паразитов травили, так та волшба на меня столь омерзительное впечатление произвела, просто невмочь! Меня наизнанку вывернуло бы, коли б я могла вкушать материальную пищу. Но на духовной еде только хуже: Тошнить — тошнит, а выблевать ничего! Вот и пришлось опять скитаться по улицам, словно бездомной попрошайке, покуда сюда вот не забралась поспать. А девку вашу даже не заметила, — она завела глаза к потолку, — прошла мимо и всё. Мало ли какой мусор на полу валяется…
— Ага, ага, — подключилась Рика, — так я тебе и поверила. Да разве ж ты могла пройти мимо такого пиршества? — миндалевидные зелёные глаза чародейки выразительно указали на труп на полу.
— Самая умная, да? — огрызнулась Кики, — я, между прочим, с мужчиной разговариваю, а не с тобой. Ты мне совсем-совсем неинтересна!
— И очень даже зря, — улыбнулась Рика, — мой спутник тебе полезным быть не может, а сотрудничество со мной принесёт откровенную выгоду.
— Какую же, интересно узнать?
— Если тебя не интересует возвращение в духовный план, — с деланым безразличием ответила чародейка, — можешь продолжать важничать и упражняться в остроумии. Я найду, на кого свою духовную силу потратить.
Болеглот замерла на месте и взгляд мерцающих, казалось бы, лишённых выражения глаз, вперился в чародейку. Кики пыталась понять, говорит ли девушка правду.
— Да, да, — подтвердила Рика и вытащила прятавшуюся в широком рукаве Таму, — видишь моего фамильяра? Сейчас покажу, с какой лёгкостью я её в духовный план отсылаю.
Чародейка, обычно обходившаяся замыканием одной магической цепи и просто открывавшая проход в духовный план, сейчас для демонстрации обставила отбытие фамильяра красивым водопадом искорок нежного лилового оттенка. Тама без слов поняла замысел хозяйки и подыграла вспышкой духовной энергии и лёгким мявом. Болеглот молча просидела какое-то время, видимо, обдумывала, насколько выгодное сотрудничество ей предложили. Не то, чтобы Кики хоть чуточку волновало произошедшее на её глазах убийство, она боялась продешевить или оказаться обманутой. Её сородичи не зря полагали людей, а в особенности чародеев, существами лживыми, ненадёжными и склонными к предательским подвохам. Болеглот покачала головой. Да, всё верно: именно таким и оказался тот маг-студент, ухитрившийся выманить её из родного мира. Эта чародейка посерьёзнее будет. Кики вздохнула и решила сделать вид, будто возвращение в духовный план ей нужно, но не так, чтобы уж очень.
— Вот ты, — болеглот окинула Рику взглядом, — говоришь о сотрудничестве, а сама за магическим барьером прячешься, словно я — страховидло какое опасное. Сотрудничество доверие подразумевает.
— Ладно, — кивнула чародейка, надеясь, что болеглот заглотила наживку, — сейчас уберу. Она совершенно безопасна для нас, — шепнула она Вилу.
Барьер исчез, и довольная Кики потянула носом.
— Теперь договор, — проговорила она, хитро поглядывая исподлобья на двоих людей, — а то, кто знает, я расскажу вам всё, что тут видала за искреннее спасибо. Вы уйдёте и оставите меня тут пропадать до скончания веков.
— Отлично, — кивнула Рика, — даю слово чародея в том, что обязуюсь отправить в духовный план болеглота по имени Кики, присутствующую здесь, в качестве платы за сотрудничество, добровольно проявленное вышеозначенным болеглотом Кики в расследовании убийства.
— Что это ещё за слова такие: сотрудничество, добровольно? Что-то уж больно подозрительно звучит, — засомневалась болеглот, почёсывая спутанную шевелюру, — обманом попахивает.
— Ничего похожего, — заверил коррехидор, — добровольно — значит тебя никто не принуждал, а сотрудничеством называют совместную деятельность, когда ты помогаешь другим. И чем больше ты будешь нам полезна, тем скорее госпоже чародейке захочется отправить тебя домой.
На болеглота уверенная речь Вилохэда произвела нужное впечатление. Она дёрнула шеей, уселась, скрестив ноги, и начала разговор:
— Ох, и проницательна ты, чародейка, проницательна. Сразу срисовала, что такую вкуснятину, что здесь нарисовалась, я пропустить не могла. Почуяла, само собой почуяла: сперва страх, он не так редко боли предшествует, либо с ней рука об руку идёт.
— Ты с самого начала всё видела?
— Как привёл не видала, когда я проснулась, он девушку привязал и сам до гола раздеться успел.
— Кто он? — подался вперёд Вил.
— Он, — зажмурилась болеглот, чтобы лучше припомнить, — в смысле, мужчина, оказался гигантского роста, буквально чуть с потолка паутину не собирал, плечищи — широченные, — она развела свои длинные худые руки в стороны, — ну, и всё остальное под стать.
— До потолка склада больше десяти сяку будет, — скривилась Рика, — такого роста у людей не бывает.
— А вот и бывает, — не унималась Кики, — этими вот глазами я видала голого гиганта, он чутка пониже его будет, — оценивающий взгляд белёсых, слабо светящихся глаз прошёлся по четвёртому сыну Дубового клана сначала сверху вниз, а затем снизу вверх.
— А приметы? — наседала чародейка, — каков он был?
— Каков, каков? — передразнила Кики, — все человеки для меня на одну рожу. У того вроде бы брови толстые были, словно пиявки мохнатые. Он ещё шевелил ими так, что брови эти по всему лицу ползали, а в конце на девку переползали и в лицо впивались.
— Ой, врёшь, — презрительно бросила Рика, — никаких следов кровососущих тварей я на лице жертвы не обнаружила, — или ты начинаешь обо всём рассказывать толком, или наш договор аннулируется, мы с господином коррехидором иных свидетелей поищем: более честных и более благодарных.
— Нет, не нужно, — заныла болеглот, — я про брови просто так сказала.
— Значит, густых бровей у убийцы не было?
— Были, ещё как были! Просто по лицу они не ползали, — торопливо проговорила Кики, она всерьёз напугалась, что чародейка передумает отправлять её в духовный план, — и ещё складки у рта были и когти потом вылезли.