— Слушай, — проговорила Рика, тоном строгой учительницы, — завязывай с враками! Какие ещё когти?
— Сперва выслушай по порядку, как события тут шли, а потом суди, что враки, а что — нет! Огрызнулась болеглот, — значится, так. Убивец этот ваш место на полу расчистил и футон постелил.
— Какой ещё футон? — удивился Вил, — если бы использовали футон, на полу крови в разы меньше бы было.
— Тогда раскладную кровать, — не моргнув глазом, исправилась болеглот, — кровища, она прямо с кровати и натекла.
— Я ухожу, — картинно вздохнула чародейка, — а вы можете продолжать слушать этот бред про когти, футоны, кровати.
— Ладно, ладно, — замахала руками собеседница, — стульчик раскладной у него имелся и фонарь, из тех, что принято у вас воровскими называть. На стульчике убивец свою одёжу аккуратненько так сложил.
— А где одежда женщины?
— Бабонька навеселе была, — охотно пояснила Кики, — всё сперва жалась к нему, в глаза заглядывала да спрашивала, какой сюрприз он для них припас? Сюрприз! — она хохотнула лающим смешком, — катану раскладную из кармана вытащил, разложил, да посёк её, в том и весь сюрприз.
— Стоп, хватит, — прищурилась Рика, — сначала ты говорила, будто на страх пришла, потом рассказывала, как на мусоре спала, а теперь нам фантазируешь, как убийца сюда жертву привёл, как она ему в глаза заглядывала! Мы не роман сочиняем, а расследование ведём, и про раскладные катаны, когти и ползающие брови слушать не собираемся. Поняла? Ещё раз придумаешь ерунду какую-нибудь, и распрощаемся навсегда. Сиди себе на своей куче, да жрунов гоняй.
Глаза болеглота увеличились ещё больше, хотя казалось, что больше уже некуда:
— Как про жрущих гадов прознала?
— Очень просто, сопоставила факты: твоё присутствие и недоеденный труп.
— По-моему, Кики сочиняет не из стремления навредить следствию, — сказал коррехидор, а болеглот насторожённо дёрнула своими большими, практически голыми ушами, — просто она боится, что виденное ею недостаточно интересно, и приукрашивает правду причудливыми подробностями, чтобы показаться в ваших глазах более полезной. Так ведь?
Болеглот усиленно закивала головой, от этого её грязные патлы мотались во все стороны.
— Кики, тебе не нужно ничего подобного бояться, — Вил ободряюще улыбнулся, — просто расскажи, как всё было на самом деле. Так ты и окажешься максимально полезной.
Ненадёжная свидетельница преступления подумала немного, потом вздохнула. Видимо, Вил оказался прав, поскольку дальнейший её рассказ оказался кратким и ёмким. В склад номер восемнадцать позавчера в двенадцать двадцать три ночи пришли двое.
— В двенадцать двадцать три? — переспросил коррехидор, — опять фантазии.
— Ничуть, — обиделась болеглот, — все наши до минут и секунд время определять умеют. Не веришь — проверь.
Вилохэд вытащил из кармана золотые часы с дубовыми листьями и попросил сказать, который теперь час. Кики, на задумываясь, сказала, что в данный момент пять часов сорок восемь минут.
— Пять сорок девять, — подтвердил коррехидор, — причём, секундная стрелка только что перешла отметку в двенадцать часов.
— Я же говорила, — покровительственно, заметила болеглот, — проверяй, сколь душеньке угодно!
Рика заносила в блокнот всё наиболее значимое из рассказа Кики. Мужчина, которого она описала как довольно высокого, широкоплечего человека с густыми бровями, сказал женщине, что хочет связать её. Та не удивилась, посмеивалась и заверила, что в совершенстве владеет этой техникой и готова ко всему.
— Однако ж вряд ли могла представить, что именно её ждёт, — радостно сообщила болеглот, — мужчина заткнул ей рот, разделся до гола, взял нож.
— Опиши оружие, только без раскладных катан, — велела чародейка.
— Небольшой, примерно вот такого размера, — Кики развела руки, наглядно демонстрируя размер, — такие ещё моряки носят! — обрадовано сообщила она, — на поясе.
— Где ж ты с морскими офицерами-то пересекалась?
— Я ж тут в порту неделю живу, кого только не навидалась. Человече этот сначала просто с женщиной развлекался, я даже разочаровалась: зачем тогда нож брал? Но он мои ожидания не обманул. Сперва скушал что-то, а вот уж после того, я столько эманаций боли самого разного толка получила, — болеглот блаженно прищурила свои глазищи и сладко облизнулась, — редко нам подобное пиршество перепадает.
— Подожди, — остановила поток восторгов чародейка, которую царапнуло слово «скушал», — что-что он сделал, прежде чем начал жертву пытать?
— Во-первых, никто никого не пытал, — назидательно проскрипела Кики, — пытают для того, чтобы принудить к тому, что человече делать или говорить не желает. А тут — чистое развлечение. Жаль, что я не способна усваивать эмоции радости и наслаждения, — в последней фразе слышалось искреннее сожаление, — тут этого было через край.
— Ты сказала, будто преступник что-то съел во время совершения насилия над связанной женщиной? — недоверчиво проговорила Рика. Мысль, будто насильник может в процессе обладания жертвой на ходу сжевать припасённый бутерброд, казалась более, чем сомнительной, — опять сочинять принялась?
— И ни капельки я не сочиняю, — насупилась болеглот, — как мне сказали, так и делаю: всю самую, что ни на есть, чистейшую правду вам говорю. Он что-то махонькое из металлической коробочки вытащил, в рот засунул и прожевал. Как такое, по-вашему, называется, если не съел?
— Ты заметила, что именно он вытащил из коробочки и какого она была размера?
Кики задумалась, прикрыла глаза и показала размер коробочки, раздвинув пальцы. Рика подумала, что речь идёт об обыкновенной таблетнице, куда складывают пилюли.
— Вот насчёт, что там лежало, не скажу. Я на куче сидела, да и особо рассматривать их мне надобности нет. Видала, как мужик что-то небольшое вытащил и съел. Может, ягоду какую, а может, и насекомое.
— Хорошо, допустим, — Рика пометила в блокноте, что преступник во время совершения преступления принял некий препарат, — и что было дальше?
— Что бы он там не схавал, оно его преобразило: руки вытянулись и превратились в какие-то лапы не то с клешнями, не то с когтями; на спине проросли шипы, а рожа вытянулась, наподобие звериной.
— Снова буйная фантазия заработала? — скривился коррехидор, мы ж с тобой договорились!
— Да не вру я, — насупилась Кики и обхватила себя длинными руками, — ни капельки не вру. Когти его хоть и выглядели полупрозрачными, а тело резали не хуже бритвы. Потом он наигрался со своей жертвой вволю и ткнул когтем прямиком под левую грудь. Тут-то женщина и померла. А жаль. Остановился бы, я ещё подзакусить успела бы, а так — всё.
Рика склонилась над трупом. Жруны почему-то в первую голову накинулись на суставы ног, погрызли груди и жировые отложения на животе и бёдрах. Поэтому порезы, вернее большинство из них были прекрасно видны. «А ведь болеглот не врёт», — подумала чародейка. Если на улице Белых тополей цветущая стадия разложения не позволила определить, одним ли орудием были нанесены раны, то здесь при внимательном осмотре было хорошо заметно: одни раны аккуратные, они от острого ножа (возможно, и кортика, о котором упоминала болеглот), но были и иные. Эти с рваными краями, словно женщину отработало когтями некое крупное, хищное животное. И знакомая смертельная рана совпадала с описанием.
— Кики сказала правду, — подтвердила Рика, — на теле есть следы когтей.
— А что я говорила — радостно воскликнула болеглот, — а ты не верил!
— Полагаю, убийца использовал накладные когти, подобное оружие лет пятьсот назад придумали в Делящей небо. Когти, притом отменно заточенные, крепятся к перчатке либо к кольцам-напалечникам, — проигнорировав победный вопль Кики сказала чародейка, — а насчёт внешнего облика наш свидетель мог быть опьянён избытком «вкусных» эмоций.
— Давайте отставим в сторону морды, когти, шипы на спине, — предложил Вил, опасавшийся, что разговор о преображении убийцы в некоего монстра может затянуться, — что стал делать мужчина с густыми бровями после того, как убил свою жертву?