— Он оделся, но сперва вытерся мокрой губкой и полотенцем. У него такая коробочка с губкой припасена была, поглядел ещё, чтобы ни единого кровавого пятнышка на нём не осталось, — уважительно проговорила Кики, ей, видимо, импонировала такая аккуратность, — собрал в мешок полотенце, сложил туда же проституткины одёжки (та их прямо на пол скинула), убрал складной стульчик, нож, подобрал свой окурок и ушёл.
— И всё?
— Ой, позабыла! — пискнула болеглот, — убивец этот верёвки развязал, свернул их и в тот же мешок кинул, и после этого ушёл.
— Да, — подтвердила чародейка, — вот здесь, — она присела на корточки чуть в стороне от тела, — на земляном полу явственный отпечаток от ножек складного стула. Верёвок тоже нет.
— Ну да, ну да, — болеглот по-кошачьи приблизилась к Рике и заглянула ей в глаза, — я ведь была полезной? Была же?
— Да, ты помогла, — сказала чародейка, — можешь не беспокоиться, сейчас я тебя назад в духовный план отправлю, но учти, поскольку не я тебя призывала, может быть больновато.
— Ничего, потерплю, — заверила Кики, — мне, знаете как, в вашем мире опостылило, слов нет! Так что, давай, чародейка, колдуй скорее!
Рика вооружилась необходимыми ингредиентами, вытащила из-за пазухи сопротивляющуюся Таму и довольно быстро отравила болеглота в духовный план. Та только успела послать воздушный поцелуй коррехидору.
— Итак, — проговорил Вил, когда в склад номер восемнадцать вошла похоронная команда из осуждённых на общественные работы нарушителей правопорядка, а недавно нанятый специалист по магографии сделал несколько снимков, — у нас на руках интересное свидетельство крайне ненадёжного рассказчика, показания которого не пришить к делу, да и ни один суд в Артании не примет.
— Напрасно вы так, — возразила Рика, — болеглот, конечно, привирала в силу своей природы и естества, — но из её рассказа можно вычленить немало интересного для того, чтобы двигаться дальше в нужном направлении. Например, Кики указала любопытные черты подозреваемого: он высок ростом, у него густые брови, он аккуратен и владеет офицерским кортиком, что, впрочем, прекрасно сочетается с морскими узлами, обнаруженными нами на улице Белых тополей. Обе его жертвы — женщины лёгкого поведения. Из этого можно сделать вывод, что наш подозреваемый не чужд низкопробных развлечений.
— Да, примет довольно, — кивнул коррехидор, — но искать высокого бровастого мужчину по ночным клубам и крысиным боям можно до скончания веков, либо остаётся надеяться, что с новой жертвой убийце изменят его пунктуальность и аккуратность, дав нам в руки какие-нибудь значительные улики.
Рика уселась на своё место в магомобиле, и они выехали с площадки между складами.
— В поле нашего зрения уже попадал один мужчина, великолепно соответствующий всем приметам, — подумав, заметила чародейка, — высокий, импозантный с густыми бровями, любитель сомнительных удовольствий, к тому же напрямую связанный с морским делом, — она выжидательно, искоса, поглядела на собеседника, который лишь кивал, не отрывая взгляда от дороги, — это Цукисима.
— Ито? — не поверил своим ушам кррехидор, — вы в своём уме?
— Я ожидала чего-то подобного, — спокойно ответила Рика, — но не стоит выводить из числа подозреваемых человека лишь потому, что он учился в Морском кадетском корпусе вместе с вашими старшими братьями.
— Да он сколько раз приезжал к нам, — возмущённо воскликнул Вил, — я знаю его с моих десяти лет! Это прекрасный человек, он занимает высокий пост, начитан, умён, женат, но бездетен. С чего это вдруг вам вздумалось его в маньяки записывать!
— Думаете, человек родился, и вот — нате вам, маньяк! — ответила чародейка, — нет, милорд, так не бывает. Вы встречались с господином Цукисимой в детстве, он был другом ваших старших братьев, и заведомо имел в ваших глазах неоспоримое преимущество перед всеми остальными людьми. Но что вы знаете о нём нынешнем? У вас какая разница в возрасте?
— Десять лет.
— Значит, ему тридцать пять-тридцать шесть, — продолжала чародейка, — и вы ничего не можете сказать о нём, кроме того, что мы с вами слышали от него самого в бойцовском клубе. Что выходит? Господин Цукисима в Кленфилде гостит вторую неделю. Это совпадает с первым трупом. Квартира в доходном доме была снята по почте, и он спокойно мог сделать это, причём первое письмо мог написать прямо из своего родного города. Морские узлы, кортик — ещё одно совпадение. Помните, с каким жаром Цуки рассказывал нам о своём времяпрепровождении в столице? Не вызывает сомнений, он не чужд низкопробных развлечений. А эти его туманные намёки на ещё более интересные возможности, какие в Кленфилде получает заинтересованное лицо? Вдруг он успел побывать у Парков и пробовал дурь от Глыбаря? Кики видела, как убийца съел что-то из коробочки. А что, если у него был припасён приснопамятный пакетик с фиолетовой орхидеей?
— Полагаете, наркотик способен превратить человека в чудовище?
— Превратить — вряд ли. Но вот высвободить сокровенные желания и стремления, особенно, когда мораль и воспитание идут в разрез с тем, что требует извращённое естество, могут, — они сидели в магомобиле на стоянке неподалёку от Дома шоколадных грёз. Коррехидор молчал, и Рика продолжала, — мне кажется, произошло следующее: Цукисима просто хотел совместить приятное с полезным в командировке. Чтобы не портить свою репутацию древесно-рождённого сотрудника Адмиралтейства, он снимает холостую квартиру на улице Белых тополей и приводит туда проститутку. За предшествующие роковому вечеру несколько дней он успел посетить бои без правил (при нашей встрече он не производил впечатление новичка) и какие-то иные злачные места. Возможно, я подчёркиваю, возможно, ему кто-то из новых или старых приятелей порекомендовал вечера у Парков, где он и получил доступ к заветному пакетику. Дальнейшее мне видится так: проститутка, склонность к несколько извращённым удовольствиям (обе жертвы были связаны) и для обострения чувств — наркотик. Поскольку в первом случае одежда женщины не была убрана, и верёвки остались на месте, предположу, что эффект поразил самого убийцу. Он не собирался убивать, просто хотел развлечься.
Рика смолкла, не проронил ни слова и коррехидор.
— Второе убийство производит впечатление обдуманного и спланированного, — Рика не видела иного выхода, кроме как высказать все свои мысли, не считаясь с чувствами собеседника, — Цукисима унёс все улики, кроме сапог, он не стал утруждаться и снимать их. Может, побрезговал возиться с трупом, а, может, посчитал, что сапоги никак не помогут установить личность, либо думал, будто жруны не побрезгуют обувью из натуральной кожи. Самих жрунов он именно предусмотрел. Кстати, — девушка слегка толкнула в плечо коррехидора, — сотрудник Адмиралтейства лучше прочих будет осведомлён о проблемах в портовых складах. Он точно знал, что на складе номер восемнадцать орудуют жруны. Они-то и должны были уничтожить труп без остатка, либо до неузнаваемости изуродовать его. Только вот наличие на складе болеглота он никоим образом предусмотреть не мог. Сие обстоятельство и дало нам пускай и ненадёжного, но всё-таки свидетеля, что прогнал прочь прожорливых тварей.
— Ваши рассуждения логичны, — сказал коррехидор негромким бесцветным голосом. Сама мысль о виновности Ито Цукисимы — весёлого, бесшабашного Ито Цукисимы, которым он так восхищался в отроческие годы, была чертовски неприятной, — но у меня такая версия преступления просто отказывается укладываться у меня в голове.
— Знаете, — примирительно проговорила чародейка, которой даже стало жаль Вила, — в рекомендациях по ведению расследований сказано, что одно совпадение может ничего не значить, но вот с случае двух и более обязательно требуется тщательная проверка всех фактов и обстоятельств. Давайте посетим нашего общего знакомого и на месте всё выясним. Если у него окажется алиби на позапрошлую ночь, всё в порядке. Станем искать другого мужчину с густыми бровями, охочего до острых ощущений. В противном случае — отработаем мою, пусть даже и не самую приятную версию.