— А перед своим последним исчезновением Мона Харт вам о своём клиенте рассказывала?
— Хвасталась, — заявила Дафна с осуждением, — говорила, что столько ей никто ещё не предлагал. А делать-то всего ничего: любовное связывание с кляпом во рту. У Моночки своя такса на каждую причуду имелась: за связывание — одна цена, если хлыст — другая, за удушение — двойной тариф. И ещё: она все свои гонорары в особую тетрадочку заносила и приписывала, на которую часть платы за дом у неё собрано.
— Странно, что ваша подруга ничего не боялась, — заметила чародейка, — какая-то удивительная бесшабашность.
— Она говорила, кто убить женщину захочет, тот не станет заранее о цене, времени и месте договариваться. Но, видать, просчиталась.
— Клиента она вам не описывала? — спросил коррехидор, и уточнил, — ну, того самого, кто на вечер убийства записан был.
— Нет, — покачала головой Дафна, — сказала только, что из благородных: высокий, разговор, манеры и всё такое. И щедрый, мол, сразу согласился с тем, сколь она запросила, да ещё прибил от себя, так сказать, за излишнее беспокойство.
— А каким образом он на Мону вышел, не рассказывала?
— Нет, — покачала головой проститутка, — не говорила. Вроде на травле крыс он её заприметил, но вот, как точно было — не скажу.
Рика принялась осматривать вещи убитой. Несколько платьев, явно купленные для работы. Платья дешёвенькие, с сезонных распродаж, а вот обувь — отличная: дорогая, кожаная и вычищенная до блеска. В тумбочке — плохонькая косметика и забытые мужские меховые перчатки. В бельевом шкафу — самое обыкновенное постельное бельё, без изысков, опять же недорогие простыни и наволочки. А под стопкой полотенец обнаружился большой блокнот в твёрдом переплёте. Это и была приходно-расходная книга проститутки Моны Харт, а рядом большая жестяная коробка из-под зубного порошка, доверху набитая ассигнациями. Это, по всей видимости, и была заначка на будущий дом.
— Поглядите, да здесь у неё всё расписано, — Рика подала коррехидору раскрытый блокнот.
— Любопытное чтиво, — усмехнулся тот, прочитав цены за различные виды любовных утех, — да убитая неплохо зарабатывала! Тут трёхзначные числа. А вот и последняя запись, — он показал чародейке не особо аккуратно заполненную страничку.
Рика прочитала:
25 марта, Эрнст, пятнадцать тысяч, 23. 00. в районе Нижних складов.
После цифр стояли три восклицательных знака. Эта плата была значительно выше всех остальных в блокноте.
— Эрнст? — переспросил коррехидор, в памяти которого возник образ их недавнего знакомого, что любезно снабдил спичками от семейства Парков, — довольно экзотическое имя.
— А, по-моему, — возразила Рика, — ничего особенного. В Академии магии у двоих или даже троих преподавательских сынка прозывались Эрнстами.
— И сколько им было? — сощурился Вил.
— Лет по двенадцать-тринадцать, а то и меньше.
— Вот в том-то и загвоздка: имя Эрнст появилось в Артании лет двадцать назад.
— Да? — удивлённо протянула чародейка, — никогда не задумывалась об этом.
Они закончили с осмотром, записали показания соседки и решили пройтись по бульвару под распускающимися клёнами.
— Вы тогда были совсем малышкой и могли не запомнить, с какой помпой у нас встречали знаменитого воздухоплавателя с востока — Эрнста Долгое перо.
— Не считайте меня полной невеждой, Вил! — возмутилась чародейка, — про человека, в одиночку рискнувшего перелететь на воздушном шаре через океан, я, конечно же, читала. Исследователь-одиночка с восточного континента, опровергнувший напрочь теории артанских географов об отсутствии на востоке большого континента из-за сильнейших океанических течений и вулканической деятельности. Долгое перо буквально растёр их в порошок.
— Его встречали, как героя, — кивнул в знак согласия коррехидор, — он около полугода прожил в Артании, выступал с лекциями о своём народе, традициях, культуре и науке Дальнего материка. Даже была выпущена почтовая марка, на которой красовался Эрнст Долгое перо — суровой внешности мужчина с красноватой кожей с убором из орлиных перьев на голове. Вот после этого и вошло в моду имя Эрнст, но навряд ли мы сумеем встретить в Кленфилде человека старше двадцати лет, которого бы так звали.
Рика отмахнулась от назойливой пчелы-плотника, проявившей неожиданный интерес к её волосам, и сказала:
— Но ведь наш знакомец, который обладает по крайней мере несколькими чертами, совпадающими с описанием нашего знакомого болеглота, однако ж, я с уверенностью могу заявить, что мужчина, снабдивший нас спичками от Парков, был гораздо старше. Я бы предположила, что ему под сорок. Значит, ваша теория имеет изъян. Возможно, имена созвучны, но пишутся по-разному. Знаете, некоторые родители дают своим, особенно долгожданным, отпрыскам столь мудрёные прозвания, что только диву даёшься.
— Да, — склонил голову коррехидор, — допускаю затесавшиеся иероглифы из Делящей небо. Но я предлагаю более правдоподобное объяснение: Эрнст — не настоящее имя, а псевдоним, который наш подозреваемый использует, дабы сокрыть имя подлинное и обезопасить свою репутацию. Подобное предположение прекрасно стыкуется с тем, как его описала своей подруге жертва: человек хорошего происхождения, возможно, занимает положение в обществе. Псевдоним такому в самый раз.
— Тогда всё плохо, — покачала головой Рика, — по имени ещё можно разыскать человека в Кленфилде, а вот по псевдониму… Боюсь, нашему департаменту подобное просто не под силу.
— На всякий случай проверим. Велю Меллоуну представить мне список всех мужчин по имени Эрнст, проживающих в столице, — как бы про себя заметил коррехидор, — вот и выясним, насколько в наше время важно быть Эрнстом.
Глава 10 В НАПРАСНЫХ ПОИСКАХ ЭРНСТА
— Пока мы станем дожидаться результатов изысканий Меллоуна, убийца успеет ещё кого-нибудь разделать, — озабоченно проговорила Рика.
— А я полагаю, что времени в запасе у нас имеется достаточно, — возразил коррехидор. Они неспеша шли по бульвару и наслаждались мороженым с лепестками сакуры и кусочками засахаренного апельсина, — между первым и вторым убийством прошло около недели, а это наталкивает нас на мысль о некоей периодической зависимости в действиях убийцы. Три или четыре дня минимум, но и семь или шесть дней тоже рассмотреть можно.
— Ну, не знаю, — протянула чародейка, — вы так спокойно рассуждаете. Не боитесь, что убийца может войти во вкус, и ему потребуется совершать преступления чаще? Не маловато ли данных для ваших оптимистичных временны́х выводов?
Вил не стал опровергать аргументы собеседницы, предложив всё же сначала проверить всех зарегистрированных в Кленфилде артанцев с именем Эрнст.
Ой, не напрасно чародейка сомневалась в продуктивности изысканий сержанта с песочного цвета усами. На следующий день её вызвал разочарованный четвёртый сын Дубового клана и сообщил о её правоте. В столице Артанского королевства отыскалось двадцать семь особ мужеского пола, зарегистрированных в Королевском кленовом реестре с именем «Эрнст»: из них пятнадцать не достигли отроческого возраста, семерым сравнялось от четырнадцати до восемнадцати лет, трое счастливо отпраздновали собственное двадцатилетие за первые три месяца года, и ещё двое собирались сделать то же самое в самом ближайшем времени.
— Эрнстов в столице в достатке, только ни один из них не годится в наши подозреваемые, — заключил Вилохэд, небрежно бросив на стол листки, исписанные уже знакомым Рике почерком сержанта, — предлагаю продолжить поиск по уже известным нам злачным местам.
— Возражаю! — в сердцах воскликнула чародейка, — ужас, как не хочется облачаться в вызывающие наряды и изображать из себя содержанку богатого бездельника! Тем более, что знаменитое платье с алыми маками бесповоротно выброшено на помойку, даже бережливая тётушка Призм не соблазнилась гадкой расцветкой для переделки его в диванные подушки. А она-то уж точно выбрасывает вещи лишь в самом крайнем случае.
— Столько пыла растрачено впустую, — Рикина тирада чуточку подняла настроение коррехидору, — вы столь мило протестовали, что сложно удержаться от подтрунивания над вами, но в интересах следствия я сделаю это и успокою вас, что переодеваний не потребуется. Оденьтесь в нарядное, и всё.