Эйб продолжал двигаться, понимая, что в любой момент глубина может увеличиться, и ему придется погрузиться в воду и плыть, а может его разобьет вдребезги о камни, торчавшие из реки. Кросс оступился и начал падать, услышав сзади что-то похожее на вскрик Ирании, тут же заглушенный ревом воды. На берегу ждали она, Хьюз, Бэбкок и бойцы сопротивления. Оттолкнувшись, он превратил падение в прыжок в воду и поплыл. Внезапно уровень воды изменился, и он оказался на глыбе, скрытой под поверхностью. Он переполз через нее и вновь оказался на глубине. Эйб чувствовал, как разматывается канат. Он приблизился к первому пилону, борясь с потоком, пытавшимся унести его в сторону. Поблизости выступали острые куски скал. Эйб сделал неверное движение и хлебнул ледяной воды. Закашлявшись, он перестал грести. Поток тут же увлек его. Он вынырнул, заметив, что пальцы его посинели.
“Интересно, значит ли это, — подумал он, — что я замерз до смерти?” — Он уже не мог сдерживать дрожь своего тела.
Кросс ухватился за скалу, содрав кожу, и с трудом удержался. Он увидел, что Хьюз что-то сказал Люису. Кросс понял, что, если он не оторвется от пилона, то случится две вещи. Во-первых, он никогда не достигнет второго пилона прежде, чем с ним случится переохлаждение, а во-вторых, Бэбкок пойдет за ним и, возможно, погибнет в попытке спасти его. Тогда их операция не осуществится.
Кросс достал из сумки на импровизированном поясе из каната маленький молоток и зажал его зубами, стараясь как можно дольше сдержать клацанье зубов, чтобы не уронить молоток. Его правая рука так сильно дрожала, что он с трудом дотянулся к сумке с клиньями. Кросс все же достал клин, чуть не упустив его, когда закрывал сумку. Он уже не мог ясно мыслить. Сначала Эйб должен был привязать себя к пилону. Он попытался это сделать, удерживая клин и распуская канат, и снова чуть не потерял клин. Наконец он набросил петлю каната на пилон, слегка подтянув ее для надежности. Теперь клин. Ухватившись за канат, он забил его глубоко в пилон. Еще одна сумка на поясе. Ужасный холод. Он почти потерял сумку от холода. Карабин. Он открыл сумку, достал его и пристегнул к клину и за канат. Теперь петля. Он распустил петлю, и его сразу смыло с пилона. Кросс с трудом держался за канат, потому что поток воды буквально всасывал его. Канат врезался в тело. Кросса бросило на скалу и начало бить о нее.
Наконец он увидел второй пилон и устремился к нему, борясь с потоком. Дыхание было затруднено, легкие обжигало, тело замерзло. Он глотнул воды, закашлялся и выплюнул ее. Он продолжал плыть.
Вот уже и пилон. Эйб достиг его. Потоком Кросса тащило в сторону. Он ощутил под собой подводный камень и, упершись в него, сделал рывок в сторону пилона.
Вот он, пилон. Кросс обнимал его.
— Канат, — задыхаясь, произнес Кросс.
Он сделал петлю и набросил на пилон, снова слегка подтянув ее. Кросс держал в руке молоток. Он не помнил, взял его из-за пояса или нет. Но молоток был у него один. Затем клин. Эйб начал забивать его в камень, а затем пристегнул карабин к канату и зацепил за клин. Кросс освободил петлю и нацелился на берег. Он стал говорить себе, что одежда в непромокаемой сумке будет сухой и теплой, и все будет в порядке. Он продолжал плыть, разматывая канат. Если он не будет делать этого до конца, думал он, то все эти усилия будут напрасными.
Эйб Кросс продолжал плыть.
— Пятьдесят метров, — говорил он сам себе. — Это все, что осталось проплыть. — Он понимал, что обманывает себя. По крайней мере, метров сто. Он продолжал плыть, стараясь не думать о холоде.
Эйб больше не плыл, но не мог осознать этого. Его руки разматывали канат. Он падал.
Лицо Ирании склонилось над ним, ее тело прижалось к нему, и там, где оно прикасалось, ему было горячо. Он посмотрел на нее и сказал:
— Я мертв. А как же умерла ты, Ирания?
Она не ответила ему. Как приятно осознавать, что Бог правит всем небом, не разделяя его на христианский сектор, мусульманский и какие-нибудь другие. Он должен будет сказать Богу, что гордится им за это. Хороший план. И, тем не менее, ему было интересно, как же умерла Ирания. Он закрыл глаза и решил, что спросит ее об этом позже.
Кросс открыл глаза.
Небо было на заднем сиденье “лендровера”. Это было неправильно. Но Ирания находилась рядом с ним. Ее руки обнимали его, а его голова быта прижата к ее левой груди. Его губы коснулись ее тела. Оно было теплым. Жив.
— Мистер Кросс?
Он поднял голову.
— Привет.
— Вы так дрожали. Вас просто трясло, и поэтому одному из нас нужно было сделать это. Я сказала, что я сделаю. Вы мне нравитесь.
— Вы, э-э...
— Тепло тела.
— Я думал, что такое случается только в кино, — сказал он ей и начал кашлять. Он вынужден был сесть и опереться на локоть. Возле него лежала обнаженная Ирания. Все покрывала и спальные мешки лежали на них. — Спасибо. Я был, э-э... — он не знал, что ей сказать.
— Вы были молодцом, — улыбнулась она и легонько поцеловала его в лоб.
— Я не был до конца молодцом, да? — ему понравилась ее улыбка.
— Не знаю. Вам нужно одеться. Оставайтесь, пока оденусь я, а потом я вам помогу.
Она выскользнула из-под покрывала, и он сразу замерз. Эйб натянул все, что было, на себя.
— Я многого не помню, а...
— Вы добрались до берега, закрепили там канат и потеряли сознание. Черный человек, мистер Бэбкок, пошел за вами, взяв второй канат. Они сделали что-то вроде моста, и полковник Хьюз помогал ему, а мистер Бэбкок перенес вас на эту сторону, привязав к спине, — она посмотрела на часы. — Они ушли около часа назад установить взрывчатку. Русские пока не появились.
Ирания пыталась застегнуть бюстгальтер. Кросс выбрался из-под покрывал, притянул ее к себе. Голова Ирании откинулась. Губы Кросса нашли ее губы, и он крепко поцеловал ее.
Хьюз поднялся с колен. Бэбкок спускался к нему на лыжах, жестом указывая, что установил последний заряд. Хьюз стал на лыжи и пошел к краю пропасти. Взглянув вниз, в ущелье, с высоты нескольких сот метров, он с трудом разглядел реку, которая причинила им столько беспокойства. Сейчас она казалась узкой голубоватой лентой, вьющейся между двумя гранитными башнями.
Хьюза беспокоил Кросс. Вернулся ли он к жизни? Когда его раздели, он был почти мертв. Они растерли его, завернули в покрывала, но ничего не подействовало. Тогда Ирания сказала: “Я согрею его своим телом”. И она начала, не стыдясь, снимать одежду.
Дарвин завидовал Кроссу, который придет в себя в ее объятиях. Она была удивительно красивой девушкой.
Бэбкок остановился возле Хьюза.
— Я установил последние заряды. Но ты победил. Ты справился быстрее, а установил большее количество, чем я.
— Но я ведь начал заниматься этим до того, как ты родился. Может это и дало мне какие-то преимущества, — сказал Хьюз и снова посмотрел вокруг. Он увидел спрятанные “лендроверы”, невидимые снизу. Он просмотрел дорогу, повторявшую изгибы реки. Не было никаких признаков русских.
Хьюз повернулся к Бэбкоку.
— Давай уходить отсюда, Лю, — и, оттолкнувшись палками, аккуратно объехал место последнего заряда и предупредил Бэбкока, чтобы тот шел по его следам.
У них был один ключ, который по радио снизу приведет в действие один детонатор, который установил Хьюз. Остальные заряды начнут взрываться от первого по очереди, и, таким образом, веерообразно заложенные заряды обрушат вниз не только тонны снега, но и тонны скал по обе стороны реки. Если бы он мог связаться с русскими, чтобы они прибыли в нужное место и в нужное время! Было бы совсем хорошо.