Даниэла всегда удивлялась хладнокровию возлюбленного. Она, конечно, тоже была закалена нелегкими реалиями своей профессии, но реалии гинеколога, разумеется, куда менее суровые, чем реалии кардиохирурга.
– Всегда поражаюсь, с какой легкостью ты смотришь на сложности, – заметила она.
– Сложности – это когда сердце не запускается после операции, или когда ребенок при родах поперек лежит… Когда пациент скорее мертв, чем жив… Остальное – мелочи жизни.
– Да, наверное, ты прав. Спасибо тебе, – искренне поблагодарила Даниэла.
– Только поторопись, у тебя ведь консилиум по его дочке, не забыла? – весело добавил Алессио.
– Такое не забудешь, – засмеялась Даниэла. С души будто камень свалился. Камень обмана.
Закончив разговор, она решительно направилась в гостиную. Опустившись на корточки возле дивана, Даниэла внимательно всмотрелась в лицо Джерардо. Страдание глубоко отпечаталось на нем, а вчерашние ссадины и синяк придавали его образу еще больше драматичности.
– Джерардо! – позвала она, тряся его за плечо.
Он пошевелился, ресницы его дрогнули. Даниэла потрясла сильнее. Подняв тяжелые веки, Джерардо непонимающе уставился на нее затуманенным взглядом.
– Не узнаешь меня? – улыбнулась Даниэла.
– Ты медик, – скривился он в мучительной гримасе. – Даниэла?
– Точно. Мне надо идти на работу. Тебе?
– Который час? – поинтересовался Джерардо.
– Шесть утра.
– Рано… – пробормотал он, кладя на глаза руку, согнутую в локте, словно собрался продолжить спать.
– Если хочешь, можешь остаться, – неуверенно произнесла Даниэла, раздумывая над тем, как же в этом случае доберется до работы? Ее машина ведь осталась на парковке возле больницы, и она рассчитывала, что Джерардо ее подбросит. – Просто захлопнешь дверь, когда будешь уходить, – добавила она машинально.
– Ок.
– Кем ты работаешь? – полюбопытствовала Даниэла.
– Владелец ресторана, – последовал безэмоциональный ответ.
– Того самого, из которого ты вчера вышел?
Убрав от лица руку, Джерардо одарил ее странным взглядом.
– Угу.
Даниэла подозрительно его разглядывала. Выражение его темно-карих глаз ей совсем не нравилось. Притаилась в них душераздирающая мрачность, которая за ночь так и не исчезла.
– Могу я прийти сегодня в твой ресторан на ужин? – спросила она.
– Зачем? – Странная искра вспыхнула во взгляде Джерардо.
– Что значит «зачем»? Я проголодаюсь и пойду куда-нибудь ужинать…
– Разве медики не настолько заняты, что к вечеру валятся с ног и идут домой спать?
– Не всегда, – солгала Даниэла. – Когда я не сильно уставшая, то люблю поужинать где-нибудь…
– Ты уже была в моем ресторане? – уточнил он.
– Да, – снова солгала Даниэла. Ресторан располагался близко к больнице, но у Даниэлы ни разу не возникло желания остаться ужинать где-либо. Она всегда спешила домой.
– Послушай, я не переношу, когда меня жалеют, – произнес Джерардо жестко, будто почувствовал фальшь в ее словах.
– При чем тут жалость?! Если я хочу вкусно поесть, это означает, что я жалею тебя? – возмутилась Даниэла.
– Хорошо, приходи, – ответил он равнодушно.
– Ужин мне приготовишь ты? – решила Даниэла пошутить.
– Я не повар.
– Значит, поужинаешь со мной?
И снова этот странный душераздирающий взгляд. Даниэла отметила, что глаза у Джерардо глубокие и выразительные, будто бархатные.
– Посмотрим… – едва слышно ответил он.
– Оставь мне свой номер телефона. Буду выходить из больницы, позвоню тебе, – попросила Даниэла.
Тоном робота Джерардо продиктовал ей свой номер, и Даниэла, предположив, что он по каким-то ему одному ведомым причинам мог обмануть ее, проверила правильность данных. Телефон в его кармане пронзительно зазвонил, но Джерардо даже не шелохнулся. Он с отсутствующим видом смотрел на Даниэлу. Она прекрасно понимала, что в таком душевном состоянии его нельзя было оставлять одного, но ее ждал консилиум…
– Могу я воспользоваться твоей машиной? Ты доедешь на автобусе? – спросила Даниэла.
– Пользуйся, – ответил Джерардо безразлично.
С тяжелым сердцем покинув квартиру, Даниэла поплелась к машине. Потом несколько минут сидела, не решаясь завести мотор и уехать. Взгляд ее упал на магнитолу, в которой она увидела микроCD. Едва она повернула ключ зажигания, как аккорды композиции «The Future» Leonard Cohen наполнили салон машины. Даниэла усмехнулась. Ей тоже нравилась эта песня, несмотря на всю ее жесткость и драматизм.
Даниэла выехала со стоянки и уже через двадцать минут припарковалась возле больницы. Заглушив мотор, она обвела взглядом пространство вокруг себя. На пассажирском сиденье лежала легкая мужская куртка, а из-под нее высовывалась книга. Даниэла отодвинула куртку, чтобы посмотреть на обложку, и взгляд ее наткнулся на портмоне. «Porca miseria, документы и деньги, оказывается, остались в машине!» – нахмурилась Даниэла. Только она никак не могла отвезти их обратно: ей нужно было торопиться на консилиум. Она отправила Джерардо смс с извинениями и вопросом, как передать ему документы? Но он не ответил, и Даниэле ничего не оставалось, кроме как ждать. Она вышла из машины и направилась к входу в больницу.