— Это п-почему ж? — коварно осведомился Арья.
Лья притормозил у обочины, обернулся и стал напоминать Зайца из мультфильма «Ну, погоди!», возмужавшего и подавшегося в спецслужбы.
— Санд живёт в элитном доме, — сказал он и улыбнулся, показав торчащие передние зубы. — В подъезде сидит консьерж и установлены камеры. Изображение с камер идёт прямо в отделение милиции. Водилы в машинах были ментами. Тебя, Дед, опознать — как два пальца об асфальт. О том, куда ты сегодня летишь, и без того знали все, кому положено. Теперь ответь на простой вопрос: кто нас ждёт в аэропорту?
Арья, ничуть не смутившись, пожевал губами и улыбнулся, собираясь ответить, но Жень его перебил. Божонок так и подпрыгнул на сиденье, едва не стукнувшись макушкой о потолок. Ксе пришлось вцепиться ему в рукав и применить силу, потому что мальчишка готов был выскочить из машины.
— Эй! — орал он шёпотом, не решаясь поднимать шум. — Вы что… шаманы, блин… что вы сделали вообще?!
— Ти-хха! — раздельно взрыкнул Дед. — Сядь на задницу! боже мелкий…
— Они же адептов подняли! — скулил Жень.
— Ты знал, что их поднимут.
— А вы? Чего вы все?! Чего теперь будет?!
— Не паникуй, — добродушно сказал Арья; он отнюдь не выглядел встревоженным. — У меня самолёт в пять часов.
— Ну и чего?! Какая нахрен разница, когда…
После чего Жень восстановил свою репутацию в глазах шаманов: замолк, сел ровно и, отдышавшись, спокойно спросил:
— А куда мы едем?
Ксе беззвучно смеялся. Они с Льей должны были одинаково хорошо знать учителя и его манеру общаться с учениками — и Лья наверняка знал, но был слишком жаден до информации, чтобы терпеть бесконечные хождения Арьи вокруг да около. Ксе в таких случаях просто ждал: рано или поздно Деду наскучивало болтать попусту, и тайное становилось явным. Лью мучила любая неясность, а потому он каждый раз начинал кипятиться, потешая старика и провоцируя новые забавы.
Сейчас Лья обречённо вздохнул и сказал:
— Совесть поимейте, коллеги. Подняли меня ни свет ни заря, запрягли Матьземлю убивать у меня на глазах — а я, между прочим, таких гитик не умею… посадили мне в машину отвлечённое понятие и кормите теперь сказочками.
— Я те щас дам отвлечённое понятие, дядя, — обиделся бог. — Щас по понятиям будет…
— Не хами дяде Лье, — навёл строгость Дед; он смеялся. — Дядя Лья, к-куда бы ты сам сейчас поехал? А?
Лья задумался. Думал он долго и явно перебрал не один вариант.
— Не знаю, — наконец, сдался он. — За город разве что? Так там нас только повязать проще будет…
— Нет, — назидательно сообщил Арья. — Мы сейчас поедем обратно.
— Куда — обратно? — не без опаски уточнил Жень.
— В центр.
— Куда — в центр?
— В самый центр. Центрее некуда. Газуй, Лья.
— Уважаемый Лев Аронович, — желчно отозвался тот. — Разъясните мне, тупому, пожалуйста. Скока вешать в граммах. В какой центр вам надо.
— На Красную площадь, — торжественно объявил Арья.
Лья открыл рот и закрыл. Повернулся с видом смиренника и действительно тронул машину с места, медленно выводя её из проулка. Ксе по-прежнему терпеливо ждал: по его ощущениям, оставалось недолго. Арья может трепать ученикам нервы максимум ещё всю дорогу, но возле Манежа ему, так или иначе, придётся расколоться. «Ладно, — обиженно бурчал Лья себе под нос. — Ладно…»
— Дед, — настороженно втёк божонок, автоматически расстёгивая и снова застёгивая ремень на одолженной куртке. — А зачем нам площадь?
Старый шаман помолчал; прикрыл глаза, и улыбка стаяла с его лица.
— Мы поступим так же, как п-поступал ты: сделаем то, чего от нас меньше всего ожидают. Площадь нам низачем, Жень. Мы п-пойдём в Александровский сад. Смотреть на Вечный Огонь.
И Ксе встревожился — потому что божонок обмер, вжался в спинку сиденья, вцепился ногтями в обивку. Лицо Женя побелело, он закусил губу и мелко-мелко замотал головой.
— Я… дедушка, я не могу, — пролепетал он. — Я… не надо, пожалуйста. Только не туда. Я не могу.
— Это почему ж?
— Он… — Жень отчаянно зажмурился, — он — папкин…
— Ты теперь за папку, Жень, — грустно сказал Арья, глядя в окно на пролетающие машины. — Теперь — твой…
— Как ты себя чувствуешь?
— Странно, — честно ответил Жень. — Но вроде, порядок… Я раньше только через папку пробовал, впрямую никогда.
Они медленно шли по аллее сада, втроём: Дед, Ксе и божонок. Лья сидел в одном из уличных кафе и следил орлиным взором за диспозицией. Арья долго ёрничал над ним так и сяк, но вторично вывести Лью из себя ему не удалось: тот получил вожделенную информацию и стал по-обычному невозмутим.
Дед рассказал ему далеко не всё. Ксе предпочёл молчать. В голове Льи сложилась логичная картина, ему должно было хватить. Вдаваться в жуткие подробности в присутствии Женя ни один разумный человек не стал бы. Кроме того, Ксе вышел из дома Санда не тем человеком, каким вошёл, но отнюдь не хотел, чтобы кто-то разделил с ним метаморфозу. Шаман не убивал сам, успокаивал себя высшим равнодушием Матьземли, не испытывал шока, но мысли его навязчиво, снова и снова возвращались к подъезду, жрецам, холодному дулу, вздымающейся мощи богини и трупам. Деду каким-то образом удалось сократить количество жертв, просьбу же Ксе богиня исполнила просто… конечно, рядом с Арьей он салажонок, птенец, но он обязан понять, как повторить за учителем это воздействие.
Потому что повторять — придётся.
Ксе отдал божонку пистолет; Арья не возражал. По тому, как Жень взялся за оружие, даже шаман, никогда не имевший дел с оным, понял, что рук надёжней, чем руки этого подростка, непросто найти.
…По аллее они проходили в третий раз, неспешным прогулочным шагом, который и требовался сейчас; шли от вечной толпы возле ворот Александровского до входа в метро, поворачивали обратно. Поначалу Жень нервничал и старался не смотреть в сторону кремлёвской стены, но быстро успокоился, поняв, что ничего страшного не происходит. Теперь он просто глазел по сторонам.
Дед молчал. Ему не пришлось объяснять ученикам, что такое Огонь.
Это знал всякий.
Истинные храмы, где проводятся ритуалы и стоят алтари, не предназначены для непосвящённых. В них нет пустых украшений, они не красуются архитектурой, они зачастую расположены в бетонированных подвалах, потому что взаимодействие с тонким миром влечёт за собой трансформации огромного количества энергии и чревато взрывами. Некоторые главные храмы засекречены и находятся далеко за городской чертой. Так безопаснее — и так проще прятать последствия запретных жертвований.
Но у бога войны есть алтарь, который доступен каждому. Это вышло без умысла; его возводили в ту пору, когда только начинались планомерные исследования тонкого мира, задолго до того, как появился первый профессиональный контактёр антропогенного направления… С последней Победы основной ипостасью бога войны в пантеоне России стал Неизвестный Солдат.
В кумирне собственного главного храма Жень никогда не бывал; он не получал официальных жертв, и оттого оставался свободным и неуправляемым, но беспомощным. Дед Арья намеревался накормить пацана без затей — попросту поставив его рядом с алтарём.
— Вроде, порядок, — с улыбкой повторил Жень и встряхнулся всем телом, как мокрый щенок. — Папка говорил, это классно бывает, если по-нормальному.
— Ну и как, — поинтересовался довольный Арья, — классно?
— Угум.
Лья пил пиво и помахал им рукой. Вдалеке, у ворот, мелькнули пятна яркой белизны и многоцветье воздушных шаров: в сад приехали две свадьбы. Жень засмеялся.
— Классно…
Он даже порывался подойти вплотную, но Дед не дал. Так и стояли, глядя, на дальней аллее; почти невидимый на свету язык негаснущего пламени бился над железной звездой. Проходили гуляющие, шумела листва высоких деревьев, где-то хрипло ударялся в динамиках ритм песни-однодневки. «Все они небрежны и равнодушны, — думал Ксе. — Почётный караул ждёт смену. Невесты с женихами думают о себе. Остальные просто так гуляют. Только смотрят, ничего больше…»