Он всегда так разговаривал, и не потому, что был невежлив или рассеян: Лаунхоффер имел обыкновение думать две или три мысли одновременно, но высказывать мысли одновременно не получалось, и возникала некоторая путаница.
— Я даже не требую от вас знакомства с материалами, — не отрывая взгляда от мониторов, говорил он. На мониторах отображалось состояние тонкого плана над демонстрационным котлом, почему-то дважды дублированное. — Андрею Анатольевичу надо что-то делать.
— Андрею Анатольевичу?
— Международный уровень, — сказал Ящер. — Кто ему сказал, что нам нужен международный уровень? Бессмысленная трата времени.
Кошка согласно мяукнула.
— Требования официоза… — осторожно предположил Даниль. О коренных разногласиях Лаунхоффера с ректором знал весь институт.
— А я здесь при чём? — изумился Ящер. — Почему я должен куда-то ездить, переписывать языковую матрицу и кого-то чему-то учить?
— Вы же профессор, — улыбался аспирант. Он ещё во время встречи с Вороной понял, что Эрик Юрьевич сегодня настроен легкомысленно, и только мучился вопросом, по-хорошему легкомысленно или по-плохому. Выяснилось, что по-хорошему, а значит, ничего страшного не случится.
— Учить вообще не надо. — Лаунхоффер, наконец, оторвался от экранов, пригладил ладонью седеющие светлые волосы и облокотился о стол. — Умный человек посмотрит и сам всему научится. Дурака учить — только портить. Анечка!
— Эрик Юрьевич… — вымолвила та.
— Сбавьте, пожалуйста, на четырнадцатом меридиане, там накопление пошло. Хорошо. Я вижу, вы всё исправили, что я просил.
— Да… я… ещё текст…
— Текст оставьте мне, я почитаю. Нет, не выключайте модель. Пусть развивается. Мы через час к ней вернёмся. Время ускорьте. Уважаемые коллеги из стран Азии плодят мелкотемье. Их интересует только практический аспект. Было ровно две работы по теории. Если не считать моей лекции. Без крепкой теории практика вырождается. Но я не буду ничего доказывать. Мне это неинтересно.
Кошка Варька шумно, как моторчик, урчала. Пренаглым образом она слезла со стола на хозяйские колени, учуяв, что нынче владыка добр. Пальцы Ящера, длинные и сильные, не белые даже, а какого-то перламутрового оттенка, бродили в её шерсти.
Варька не была кошкой. Она была звездой адского зверинца, проектом из тех, предназначения которых Даниль не мог понять до конца. Для обладательницы интеллекта, превосходящего среднечеловеческий, тварь очень достоверно изображала домашнюю мурку.
Со страстью изображала.
— Изолируйте меня от общества, — недовольно сказал Ящер. — Оно мешает мне работать, — и у него немедля затренькал мобильник.
Сергиевский размышлял, знал ли Ящер о том, что ему позвонят, или просто так совпало, а тот слушал и нехорошо кривил угол широкого рта.
— Да, — сказал он, наконец. — Да. Я вас жду.
Аннаэр тревожно вскинула глаза, потом, не выдержав, подошла ближе.
— Прошу прощения, — сказал ей Лаунхоффер, и она стыдливо засияла. — Это ненадолго. Максимум на полчаса. Потом мы вернёмся к делу. Можете пока быть свободны. Или, если хотите, займитесь моделями.
Даниль кивнул и отправился к котлу. Ему было любопытно, а коли уж Ящер разрешал подслушивать, грех было не попользоваться.
Визитёр явился спустя несколько минут. По пути к лабораториям посторонний человек просто не мог не заплутать, из чего аспирант заключил, что тот здесь уже бывал. Тяжёлый, но подтянутый мужчина средних лет, с плоским монгольским лицом, он был одет настолько официально, что это казалось странным — особенно здесь, среди обшарпанных стен и пыльных машин лаборатории, рядом с Ящером, который сидел в мышастом свитере в обнимку с кошкой и гостю навстречу не встал.
Гость был жрецом. На большом, указательном и среднем пальцах его левой руки желтели широкие перстни; символов на перстнях, то есть бога, которому жрец служил, издалека было не различить. Сергиевского когда-то по-приятельски просветил Егор, и он опознал в жреце Мастера, обладателя двух посвящений. «Серьёзный человек», — подумалось аспиранту, а потом губы его изогнулись в ухмылке. В тонком мире жрец был продвинутым юзером, а кармахирург — хакером, и ничего, кроме умиления, Даниль по поводу жреческих методов испытывать не мог.
Какие, интересно, дела со жрецами у Ящера?
Варька хрипло мяукнула.
— Садитесь, — разрешил Лаунхоффер, глядя на жреца с почти научным интересом.
Тот повиновался.
— Мы просим прощения, — вполголоса сказал жрец, быстро и немного нервозно окидывая взглядом комнату, — за то, что снова вас беспокоим.
— Что вы. Никакого беспокойства, — Ящер иронизировал, и гость это понимал. Мастер сдержанно вздохнул, переплёл пальцы и проговорил:
— Мы более чем благодарны вам за помощь…
— За что? — переспросил Лаунхоффер, гладя кошку.
— За… — жрец приподнялся, — за предоставленные технологии, за…
— Это не помощь, — насмешливо сообщил учёный. — Я вас предупреждал, что провожу эксперимент. Вы удачно подвернулись.
Жрец принял смиренный вид.
— Наверное, следует вас поздравить — ваш… эксперимент прошёл вполне успешно. Ваша поисковая система сработала превосходно, и я уполномочен выразить благодарность от лица уважаемого верховного иерарха, от лица всей организации, и всего жречества…
Ящер заскучал.
— Я очень рад, — сказал он. — Может приступать к основной части.
Жрец замолк.
Один из высших иерархов культа, один из директоров управляющей компании, он привык вести деловые переговоры — но Лаунхоффер явно предпочитал другой формат. Мастер с нарастающим беспокойством разыскивал подходящий.
— Видите ли…
— У вас случился форс-мажор, и вы решили снова обратиться ко мне, — с ленцой определил Эрик Юрьевич.
— А… — жрец, кажется, поперхнулся. — Да… вы правы.
— Я вас предупрежу, чтобы вы не теряли времени, — так же неторопливо и без интереса сказал учёный. — Не пытайтесь меня уговаривать. Деньги меня не интересуют. Авторитеты тоже. Давить на меня тем более не пытайтесь. Если задача любопытная, я над ней подумаю.
Жрец помолчал. Профессор определённо не любил формальностей и любил ясность: по принципу «говори тихо, проси мало, уходи быстро». В сложившейся ситуации можно было только повиноваться — и гость, собравшись с духом, вычеркнул из плана переговоров всё, кроме единственной фразы:
— Эрик Юрьевич, нам нужна аналогичная система с функциями силового захвата.
Ящер подпёр подбородок ладонью и уставился в окно. Варька спрыгнула с его колен, взлетела обратно на стол и с невыразимым презрением посмотрела на жреца. Ящер тоже посмотрел на жреца, достал пачку сигарет и медленными движениями распечатал.
— Это как вы сумели? — спросил он, в две затяжки ухитрившись задымить полкомнаты.
Гость болезненно выпрямился в жёстком кресле.
— Непредвиденные обстоятельства, Эрик Юрьевич, — ответил он с безропотным видом.
— Я понимаю, что непредвиденные. Я спрашиваю, какие.
— В… эту операцию… включились посторонние силы. С серьёзными возможностями.
— Так.
— Мы хотим закончить всё быстро.
— Так.
— Эрик Юрьевич, — жрец свёл брови в мучительной гримасе. — У нас лежат требования, подписанные министрами и… даже выше. Они не выполняются. Мы не мистики, этика-духовность и прочее — не наш профиль, мы государственное учреждение, у нас работа стоит.
Ящер дымил.
— Мы понимаем, что ваши технологии — экспериментальные. Но они работают и дают превосходный результат. Если хотите, вам пришлют официальную просьбу… самого высокого уровня. Я, откровенно говоря, не знаю, что можно предложить вам за помощь.
— Ничего, — не без удовольствия ответил Лаунхоффер. — Нет такого.
Даниль напрочь забыл о моделях и, навострив уши, притих за аркой, отгораживавшей демонстрационный котёл. Он испытывал жгучее любопытство: Ящер безусловно издевался, но Ящер был в хорошем настроении, поможет он нервному жрецу или нет, и чем поможет, и в чём? Чем дальше, тем интереснее. Сергиевскому уже хотелось знать историю в деталях.