— Мы… не насчёт заказа, — объяснил Ксе конфузливо. — Нас… пригласили.
— Кто?
— Ансэндар.
Глаза Иллиради расширились; она выпрямилась и перестала играть язычком звонка. Выражение лица её стало странноватым — смесь уважения, тревоги, опаски и тёплой приязни.
— Анса… — задумчиво выговорила она, а потом вскинулась с живостью: — Знаете… знаете, что? Я тогда вперёд побыстрее поеду, предупрежу, чтобы вас встретили! Тут недалеко совсем осталось! — она погнала было велосипед, но метров через пять вновь притормозила. — А вас как зовут?
— Меня зовут Ксе. Я шаман, — произнести это сейчас было на редкость приятно.
— А ты? — выкрутила шею девушка.
— Жень я, — мрачно ответствовал тот. — А Анса ваш где?
— Он у нас гостит, — сказала Иллиради, задумчиво озирая верхушки деревьев. — Третий день уже. Я-то думаю — что это он так? А он вас ждал! — и улыбнулась Ксе через плечо, прежде чем нажать на педали. — Я всё-таки поеду!
Дом Менгры стоял на отшибе, за рощицей. Не то чтобы Ксе хорошо разбирался в модных архитектурных стилях, но у Санда лежали рекламные проспекты фирм, строивших загородные особняки, от скуки он как-то пролистал их, и мог с уверенностью сказать, что видит настоящий дом стфари. На заказ такого не строили. Шаман подумал, что строили дом сами переселенцы, на свой манер и по своим законам. Энергетических ошибок не было. Подумалось, что в порядке гуманитарной помощи могли настраивать поселения под Тверью, но никак не особняк вождя. У стфари есть свои шаманы? Вполне возможно, но отзовётся ли им чужая богиня? Похоже, на работу Менгры и в самом деле есть спрос…
Иллиради, уже без велосипеда, стояла в калитке и махала рукой.
— Сюда, сюда! Баб, вот они! Пришли!
Из-за сплошного забора вышла статная седовласая женщина. В отличие от Иллиради, одетой как обычная молодая дачница, бабушка её была облачена в национальный костюм — длинный, многослойный, сплошь покрытый вышивкой. Она радушно улыбнулась, поглядывая на гостей из-под бахромчатой налобной повязки, и где-то внутри у Ксе дрогнула умело настроенная струна. Шаман, человек города, не мог не опознать этой улыбки. Нарядная женщина-стфари была здесь кем-то вроде менеджера, и вид посетителей не внушал ей большой радости.
«Что-то тут не так», — подумал шаман и покосился на Женя: тот мрачнел на глазах. Ксе остро хотелось спросить, о чём думает бог, но обстановка была не самая располагающая, и беседы пришлось отложить.
Когда в проёме калитки показался Ансэндар, от сердца несколько отлегло.
— Уже добрались? — спросил он на свой манер мягко и чуть смущённо. — Я очень сожалею, что так получилось. Уважаемый Лья, к сожалению, счёл разумным покинуть…
— Я знаю, — сказал Ксе как можно спокойней. — Он со мной связался. Это мы должны извиняться.
— Нет-нет, ничего… Да, Ксе, это Кетуради. А с Илей вы уже знакомы, ведь так?
Кетуради едва наклонила седую голову; две белые косы, перевитые тонкой работы металлическим плющом, скользнули по груди, и подвески тенькнули, задев ожерелье.
Хозяева и гости обменялись ещё парой ничего не значащих реплик, а потом облачённая в этнические одежды менеджер пригласила их в дом. Прежде чем ступить на резное крыльцо, шаман на секунду погрузился в стихию; это был единственный способ укротить тревогу, разгоравшуюся в груди. Подумалось, что неплохо бы уметь выключать интуицию, когда и без неё всё понятно: иной раз шестое чувство просто мешает думать. Дом был красив, непривычно красив, изнутри и снаружи покрытый резьбой, нарядный, точно деревянный пирог, с галереями и лесенками, но Ксе неприятно изумлялся — ему, москвичу, привыкшему к поистине гигантским постройкам, трёхэтажный особняк Менгра-Ргета казался огромным и давящим.
Кетуради провела их в залу и скрылась.
Кажется, зала занимала полтора этажа: потолок оказался не по-деревенски высоким. Мебели здесь не было — только ковры на стенах да сундуки, украшенные неизменной резьбой, росписью и инкрустациями. На одном из сундуков лежал ноутбук, подключённый к мобильнику, вероятно, GPRS-модему. Картина рисовалась почти сюрреалистическая.
И лестницы. На второй этаж из залы их вело сразу три — винтовые, кованые, все разные и все — фантастически красивые. «Демонстрационная», — понял шаман и чуть улыбнулся. Пресловутый Менгра, вождь, контактёр, делец и художник в одном лице уже заочно внушал Ксе уважение. Шаман залюбовался лестницами, похожими на музейные экспонаты, потом приметил чуть дальше ряд фонарей, выстроившихся у стены, точно солдаты в строю. Наверняка где-нибудь были образцы кованых решёток, но их кузнец, скорее всего, держал на улице, в обширном дворе. Ксе подумал, что сундуки здесь тоже стоят не просто так, и оказался прав. Проследив за его взглядом, Ансэндар с плохо скрытой гордостью улыбнулся и молча откинул ближайшую крышку.
Бледные лезвия, оплетённые кожей рукояти, пышные эфесы и суровые крестовины… Шаман был человек сугубо мирный и штатский, если не считать того, что последние несколько дней ему действовал на нервы бог войны, но перед этим зрелищем не смог бы остаться равнодушным ни один мужчина. В мальчишеском безотчётном восторге Ксе протянул руку к узкому мечу с обвившей рукоять крылатой змеёй.
За плечом его полыхнул вихрь.
Ксе мало не в панике обернулся и встретил ясный и напряжённый взгляд голубых глаз.
— Ксе, — глядя ему в лицо, тихо сказал Жень, — тут где-то это… бл-лин…
Мечи, казалось, не интересовали божонка вовсе.
— Храм, — спокойно кивнул Ансэндар, облокотившись на край откинутой крышки. — Он тоже в этом доме. Менгра всё-таки верховный жрец, Жень. Так удобнее.
— Не люблю жрецов, — процедил подросток. Похоже, он собирался с силами, как тогда, у подъезда Льи: шаману почудилось, что краски сделались ярче, и ауру Женя он практически мог видеть — цвет её из мирной синевы перетекал в недоброе белое золото.
— Жень, — негромко, не глядя на него, проговорил Анса — не стоит… Не надо бояться.
— Я не боюсь! — взвился божонок.
«Он тоже видит? — мелькнула мысль. — Он жрец?..»
…Жрец показался в дверях.
Вождь тридцатитысячного народа беженцев, верховный жрец неизвестного бога, кузнец-художник и успешный бизнесмен походил на мамонта. Дверной проём он загородил собой почти полностью — огромный, с бычьей шеей и невероятно широкой грудью, густобровый и хмурый, тёмно-рыжий мужик.
Менгра-Ргет.
Он стоял, скрестив на груди бугрящиеся мускулами волосатые руки, и в упор смотрел на Ансэндара.
Тот неуверенно улыбнулся. Ксе остро почувствовал неуместность своего пребывания в этом доме, и едва не отшатнулся, когда угрюмый взгляд Менгры скользнул по нему. Спокойным остался лишь Жень, и то — только с виду, шаману не было нужды лишний раз прислушиваться к тонкому миру, чтобы понимать, насколько стремителен и раскалён вихрь. Бог шагнул поближе к нему и выпрямился; Ксе, оказавшийся за жениным плечом, молча обругал чересчур предприимчивого подростка. Для полного комплекта неприятностей не хватало только стычки с посторонним и лично перед Женем никак не провинившимся человеком. «Что-то Анса того, — печально подумал шаман. — Я же подозревал, что нет у него права обещать. Лья-то почему поверил, умный наш? Блин, нам бы теперь выйти отсюда спокойно! Жрец и так дядька неласковый, только бы Жень никакой штуки не отколол…» Наконец, Ксе решил, что не мешало бы позвать стихию: он не знал, на что способен жрец стфари в чужом для него мире, но исполин Менгра мог и попросту зашибить кулаком. Великая богиня желает их с Женем безопасности, а раз так, пускай её, в случае чего, обеспечит…
Ксе попытался ощутить Матьземлю — и не удивился ничуть, только безнадёжно прикрыл глаза. Вихрь-божонок снова отсекал его от Матери, заключив в колыбель немоты рядом с центром своего бурлящего тела. У Женя имелся собственный план действий. «Прибью гада», — устало подумал Ксе; он не испытывал даже злости, лишь вялую покорность судьбе.