— Значит так, — сказал Даниль, — Ань, слушай…
Улыбалось с небес бледное осеннее солнце, высверкивая отражениями в тёмных зеркалах луж; играл последними листьями ветер, по-зимнему холодный, не по-зимнему влажный. Упрямо зеленела трава, ловила последнее тепло. Блистали начищенные стёкла витрин, ещё не во всех кафе закрылись летние веранды, и девушки не прятали кудрей под шапками.
Он шёл, отвечая солнцу улыбкой, с разбегу перескакивая через лужи, танцующей походкой счастливого праздного человека. Засунув руки в карманы, глазел по сторонам и напевал под нос что-то весёлое без слов и связной мелодии. Провожал глазами красавиц и подмигивал детям — молодой, беззаботный и всемогущий.
Подойдя к воротам МГИТТ, Даниль остановился и задрал голову: в вышине над институтом, ярко-чёрные на сверкающей голубизне, кружились птицы. Это были обыкновенные птицы, самые простые, кормившиеся в скверах и на помойках, и оттого на душе у аспиранта окончательно просветлело.
Как-то всё само собой успокоилось и обошлось; такие схемы развития событий Данилю всегда были очень по сердцу. Последняя встреча с Ящером прошла как по маслу: тот нашёл ценными некоторые мысли, высказанные Сергиевским в начала аналитической части, расщедрился, подсказав пару непрямых связей, и ни единым словом не обмолвился об инциденте на лесной дороге. То ли решил не провоцировать лишних вопросов, то ли имел параллельный план; в любом случае Даниль уже устал беспокоиться и с радостью забыл о случившемся.
В институт он шёл частью по просьбе Аннаэр, частью ради развлечения. Откровенно говоря, только для Мрачной Девочки Сергиевский напрягаться бы не стал, но замученная работой Аня давала ему отличный повод снова влезть в отдел мониторинга и покопаться на дисках тамошних компьютеров. Потому-то Даниль и играл джентльмена. Ему ничего не стоило уйти с работы посреди дня, а вот кармахирург первой категории А. В. Эрдманн такого позволить себе не могла, не могла она и ждать субботы: из-за отсутствия данных, которые могли уместиться на двух листках А4, запаздывала её статья, статью ждал Эрик Юрьевич, и Аня впадала в отчаяние.
Насчёт стража Даниль не беспокоился. В самом худшем случае — если он всё-таки заблудится в сознании ворона и не найдёт выхода — будет проще простого объяснить Лаунхофферу, что он потерял в отделе мониторинга. Тот не сможет возразить против помощи Ане со статьёй.
Тем не менее, блуждать по разумному лабиринту Данилю совсем не хотелось, и он намеревался себя подстраховать. Надёжней всего было снова обратиться к Вороне, но аспирант стеснялся признаться, что боится охранной программы Эрика Юрьевича. Прикинув свои возможности, он решил, что снаружи, у лифта, кто-то должен ждать и держать связь, не давая ему перепутать измерения.
Кандидатуру на этот ответственный пост он уже нашёл: на крыльце ждал Лейнид.
Даниль оптимистично его поприветствовал, и направился вместе с любопытствующим инспектором в таинственный флигель.
Аспирант решил рискнуть и не стал вытягивать наверх лифт: как его вызвать, он не знал, тащить тяжеленную кабину собственными силами казалось зряшной натугой, и Даниль переместился в подвал через точки. Связь не сбилась, Лейнид отозвался сверху. Сергиевский, улыбаясь, пошёл к знакомой двери.
— Открывай, Сова, Медведь пришёл! — радостно провозгласил он и, распахнув дверь пинком, икнул от неожиданности.
На спинке ближайшего стула действительно сидела сова.
Круглые жёлтые глаза уставились на прибывшего.
— Э-э-э… привет, — оторопело сказал Даниль.
— Угу, — ответила сова и посмотрела на ворона.
Захлопав крыльями, суровый страж снялся со шкафа и перелетел ближе к подруге. «Ого! — мысленно сказал Даниль, посмеиваясь. — Пять!» Сова здесь не более чем присутствовала, и функции её в зверинце Сергиевский определить не мог, но сам факт знакомства с очередным экспонатом его веселил. Не иначе желтоглазая явилась навестить приятеля.
Ворон смотрел на Даниля в упор; неведомо, как в птичьих глазах могли отражаться испытываемые чувства, но вид у ворона был неприветливый до крайности. Секунду аспиранту казалось, что пернатый намерен безыскусно заехать ему клювом в глаз. Намерения своего ворон, конечно, не реализовал, и всё же Даниль ощутил настоятельную потребность объясниться.
— Ты не вейся, чёрный ворон, — пробормотал он, втягивая голову в плечи, — над ма-е-йю га-ла-вой… безмозглой… я по делу сюда прибыл… чёрный ворон, я не твой.
Взгляд ворона стал насмешливым и скептическим.
— Мужик, — проникновенно сказал Сергиевский, почувствовав себя вдребезги укуренным хиппи, разговаривающим с цветами и птицами, — мужик, я правда по делу. Аньке Эрдманн карта плотности свободных фрагментов нужна, она сама прийти не может, меня попросила. Анька — аспирантка Лаунхоффера, Эрика Юрьевича, понял? Это он ей статью велел написать!
— Угу, — сказала сова и посмотрела на ворона.
Ворон посмотрел на сову.
Безмолвный диалог продолжался добрую минуту, а потом ворон юркнул под стол и ткнул клювом в кнопку, услужливо включив один из компьютеров.
— Ах-ха! — жадно выдохнул аспирант, приникая к машине.
Нужную карту он нашёл быстро; минут пять ушло на то, чтобы разобраться, как извлечь её из программы слежения, а потом Даниль перенёс данные на флэшку, создав себе алиби, коварно ухмыльнулся и приступил к изучению содержимого жёсткого диска.
Он не сразу обнаружил подвох, и неудивительно — операционная система выглядела точь-в-точь как привычные «Окошки», не выбрасывала никаких подозрительных сообщений, по обыкновению слегка притормаживала, и нужно было обладать дедукцией Шерлока Холмса, чтобы заметить странности. Даниль не заметил бы их вовсе, если бы не нашёл в недрах диска архив видео. Это были записанные с телепрограмм новостные сюжеты, посвящённые стфари, с самых первых, сенсационно-панических, до поздних аналитических программ, и один файл Сергиевский бездумно, почти без любопытства, запустил. Двое почтенных мужей в костюмах и галстуках сидели в студии и предавались обсуждению проблемы; разрешение было низкое, картинка — маленькая, но видео всё равно проигрывалось скачками.
«Что за фигня? — лениво подумал аспирант, закрыв окно программы. — Ну ладно, тут в тонком мире квантовый стоит, но неужели в плотном совсем старьё?» Даниль хмыкнул и зашёл в «Панель управления» — глянуть характеристики.
Здесь-то его и ждал сюрприз.
— Ни хрена себе! — у Даниля глаза полезли на лоб, когда он увидел задействованные мощности. — Вот это… это… это же экстаз!
Ни один человек, хоть раз слыхавший слово «апгрейд», не мог остаться равнодушным к таким параметрам. Во многих исследовательских центрах мира бились над задачей приспособить квантовые компьютеры для обыденных нужд, но пока полностью рабочие версии стояли только в институтах тонкого тела и тому подобных учреждениях — там, где были люди, способные на полноценную работу в тонком мире. Показатели, которые высвечивал Данилю обыкновеннейший жидкокристаллический монитор, соответствовали не начинке пыльного системного блока под столом, а тусклой многолучевой звезде, видимой только нефизическим зрением и распределявшей вычисления во множество вероятностных вселенных…
Секунду спустя Сергиевский впал в крайнее изумление. Причиной тому были две вещи: во-первых, ни одна программа, созданная для обычных компьютеров, не могла поддерживать такой объём памяти и такую частоту процессора, а во-вторых, что должен был обсчитывать квантовый компьютер так, чтобы на нём тормозило видео? И прежде, чем вспомнить, что видео обычно тормозит из-за отсутствия нужных кодеков, Даниль с размаху щёлкнул по Ctrl-Alt-Del, уставился на список выполняющихся программ и увидел, что ресурс действительно задействован на девяносто восемь процентов.
Аспирант удивлённо сморгнул.
Углубившись в размышления над списком, он не услышал шороха за спиной и чуть не заорал, когда недлинные когти прихватили ткань плаща на его плече.