— Когда летишь?
— Сегодня ночью, — огорошила меня подруга. — Если успею. Все, Настюша, мне пора, — и в трубке раздались гудки.
Я даже не успела понять, почему она так быстро свернула разговор, почему бросила трубку. Что за спешка?
Обычно о своих приездах Стася предупреждала примерно за месяц, да и жить предпочитала в гостиницах.
Кстати, а где она сейчас-то собралась остановиться? Этот вопрос требовал немедленного выяснения, и я снова набрала номер подруги.
— Стася, это я опять. Быстро скажи — ты у нас?
— На три дня, если можно. Если нет — скажи, я решу, пока еще есть время.
— С ума сошла?! Решит она! Даже не думай! Я тебя на машине встречу, и не возражай. Все, целую, увидимся, — и я скоренько отключила телефон, чтобы не дать подруге опомниться и отказаться от моих услуг.
Я сползла с кровати и вышла в кухню.
Захар успел сварить кофе, выкурить пару сигарет и снова вернулся к работе.
Я поставила на плиту кастрюльку для овсянки, но потом передумала — съем молочную кашу, потом захочу бутерброд с белым хлебом, потом булочку с вареньем — и опять понесется зажор на весь день.
Уже много лет я с переменным успехом боролась с лишним весом, и в текущем раунде он опять одерживал верх, потому лучше предпринять решительный ход и устроить разгрузочный день.
— Стася прилетает ночью, — сказала я, войдя в комнату к Захару.
— Угу, — отозвался тот, не отрывая взгляда от монитора.
Я была почти уверена, что он даже не услышал сказанного мной, но решила проверить:
— Захар, я тебе изменила.
— Молодец, — пробормотал он.
— Я от тебя ухожу.
— Долго не задерживайся и куртку надень, там, кажется, ветер, — посоветовал супруг, и я захохотала:
— Лавров, ты идеальный.
Чмокнув мужа в макушку, я оставила его в покое и занялась уборкой в спальне.
История с паспортом как-то сама собой отошла на второй план, и я даже забыла о посылке, которую нужно будет забирать через неделю. Да и подготовиться к встрече подруги тоже не помешает — в магазин, например, сбегать, пока есть время.
Станислава
Летать я люблю.
Наверное, могла бы работать стюардессой, настолько меня захватывает все, что связано с небом и самолетами, но, увы, занесло в журналистику.
Я наслаждаюсь каждой секундой, проведенной на борту, совершенно не испытываю страха или аэрофобии, наоборот — так комфортно и спокойно мне бывает только в небе.
По статистике, самолет — куда более безопасный вид транспорта, чем тот же автомобиль, хотя люди почему-то этого не осознают.
Но сегодня все шло не так.
Сперва я долго не могла найти собственный паспорт, перерыла всю квартиру, с трудом сдерживая истерику, пока, наконец, не обнаружила его почему-то в холодильнике на самой верхней полке.
Вот как, каким образом он мог туда попасть?
У меня нет маленьких детей, у меня даже мужа нет — а подобные казусы случаются регулярно. Наверное, я слишком рассеянная…
Потом куда-то запропастилось зарядное устройство от ноутбука, а без него я из дома не выхожу.
Ну, почему именно в тот день, когда мне вообще нельзя терять ни секунды, случается такая ерунда?!
У меня начали мелко дрожать руки — верный признак надвигающейся истерики. Ни выкуренная сигарета, ни тридцать капель настойки пустырника не помогли — зарядное не находилось, а руки тряслись все сильнее.
Нет, так дело не пойдет. Если я немедленно не успокоюсь, весь мой план полетит к чертям, а подобного допустить просто нельзя.
Мысль об этом немного привела меня в чувство, и в раскрытое чрево чемодана, на самое дно, легла пластиковая папка, плотно набитая листами и перетянутая скотчем.
Это, с одной стороны, моя смерть, а с другой — билет в полную безопасность. И неизвестно, как все повернется. Но сперва надо отсюда улететь.
Повинуясь какому-то шестому чувству, я подошла к кухонному окну и, не отодвигая шторы, посмотрела во двор.
Шел дождь, людей на улице почти не было — рабочий день, а машины на парковке стояли сплошь наши, дворовые.
Я перевела дух — видимо, пока меня не ищут, отлично. Но надо поскорее собираться и уматывать из квартиры на всякий случай. Лучше в аэропорту пересижу.
Мобильный на столе завибрировал, экран засветился, демонстрируя фотографию звонившего — Глеб Щегловский.
Нет, только не он, только не теперь… если я услышу его голос, то непременно сломаюсь, я никогда не могла противостоять ему, а сейчас у меня нет возможности делать выбор или отменять то, что я задумала. Иначе Глеб увидит меня только на моих похоронах — если там еще будет, что похоронить.